отсеивая призрачный ответ
от вычурного этого вопроса.
Зов предков слыша сквозь затихший гул,
пошел на зов, — сомненья крались с тылу,
груз тяжких дум наверх меня тянул,
а крылья плоти вниз влекли, в могилу.
В непрочный сплав меня спаяли дни —
едва застыв, он начал расползаться.
Я пролил кровь, как все. И, как они,
я не сумел от мести отказаться.
А мой подъем пред смертью — есть провал.
Офелия! Я тленья не приемлю.
Но я себя убийством уравнял с тем, с кем
Я лег в одну и ту же землю.
Я Гамлет, я насилье презирал.
Я наплевал на Датскую корону,
но в их глазах — за трон я глотку рвал
и убивал соперников по трону.
Но гениальный всплеск похож на бред.
В рожденье смерть проглядывает косо.
А мы все ставим каверзный ответ
и не находим нужного вопроса.
В КИНО
Л. Мирский и Б. Медовой
ПЕРВАЯ РОЛЬ
О первой значительной роли Владимира Высоцкого в кино рассказывают один из режиссеров известного фильма «Карьера Димы Горина» Л. Мирский и сценарист Б. Медовой. Беседует с ними журналист В. Чаава.
— Действие фильма происходило в Сибири, где молодежная бригада, в которую попадает коренной горожанин Дима Горин (А. Демьяненко), тянет линию электропередачи, — вспоминает один из режиссеров картины Л. Мирский. — Натуру мы снимали в Карпатах, между Ужгородом и Львовом, в местечке Сколе. Сценарий, как мне кажется, интересный, но весь был направлен на главного героя, которого играл А. Демьяненко. Остальные были в большей или меньшей степени лишь окружением его. Володю такое положение дел не устраивало. Вовсе не потому, что он был как-то особенно честолюбив, хотя, когда тебе только 22 года, это вовсе не зазорно, а потому, что он просто «не вмещался» в рамки роли. Он вечно что-то придумывал, во многом наново создавая свою роль, дописывал ее, тормошил нас. Разве тут устоишь!
В фильме был эпизод: у ребят кончились продукты, и вот Дима Горин едет за ними в бригаду девушек. По сценарию машину должен был вести посторонний шофер. Володя настоял на том, чтобы эту эпизодическую роль переписали на него. И вот один из лучших эпизодов ленты: герой Высоцкого, его звали Софрон, в кабине с девушкой, которую играла Т. Конюхова и в которую влюблен Дима Горин. Сам Горин в кузове. Он зол, ревниво поглядывает в окошко кабины за тем, как любимая девушка мило беседует с другим. Сцена получилась очень живая. Настоящая…
Она потянула за собой следующую — сцену выяснения отношений Горина и Софрона. Вместе эти сцены сложились в небольшую линию фильма, пусть не главную, но яркую.
Так вот во многом на нашей общей импровизации и создавалась лента, и идеи часто давал нам Володя.
— Или вот еще один эпизод со съемок. По сценарию кому-то из героев ленты, — продолжает рассказ кинодраматург Б. Медовой, — надо было подняться на сорокаметровую мачту ЛЭП и что-то там сделать. Стоим, ждем дублеров — профессиональных монтажников. Подходит Володя:
— Братцы, в чем задержка?
Объясняем ситуацию.
— А сами как снимать-то будете?
— У нас есть телескопическая вышка.
— Тогда готовьте камеру. Я полезу.
Мы стали его отговаривать. Не надо, опасно. А он на своем: полезу, и все. И полез, и сняли мы его. Веселого, улыбающегося на сорокаметровой высоте. Потом спустился вниз и сказал:
— А теперь бы чего-нибудь пошамать…
Вот такой у него был характер, какие-то лихость, удаль, азарт. Если он за что-то взялся — сделает.
— Знаете, — вновь вступает в разговор Л. Мирский, — а ведь Володя чуть ли не случайно попал в наш фильм. На роль Софрона утвердили другого актера, а Володя был вторым. Но в первый же съемочный день тот актер пришел «под градусом». Мы его тотчас отчислили из группы и отдали роль Высоцкому. Он ее и сыграл. А как сыграл! А сколько бы потерял фильм без него! Пел ли он? Пел, очень часто. Но я не знал, что он поет собственные песни, да, по-моему, никто из нас не знал. Мы просто полагали, что он знает очень много песен.
— Он очень любил разыгрывать всевозможные сценки, — продолжает рассказ Б. Медовой. — Вспоминается такая: я изображаю корреспондента телевидения, он — старого сибирского рабочего. Я беру у него интервью, задаю самые нелепые вопросы (да простят меня коллеги-телевизионщики), а он, вполне в стилистике тех лет, отвечает, предваряя каждый ответ расхожей тогда фразой: «В то время как в Америке этого нет…» и так далее.
Еще он очень занятно изображал паренька-голубят-ника из московских предместий, который пытается объясниться в любви девушке на очень специфическом «голубятническом» жаргоне. Во время перерыва в съемках вокруг него тотчас образовывался круг людей, и съемочная группа буквально «каталась со смеху»…