Потом она тряхнула головой:
– А, забудь. Это я так, гипотетически.
Разговор и правда затерялся где-то в глубинах моей памяти, а сейчас всплыл на поверхность, сверкая будто солнечные блики на воде и звеня от значимости. Получается, Джоанна узнала что-то о ком-то, а этот кто-то в ответ решил заставить ее замолчать наверняка? Вздрогнув, я еще раз проверяю, заперта ли дверь спальни. «Здесь ты в безопасности, – успокаиваю я сама себя, – никому до тебя не добраться». Однако я считала, что дома мне тоже ничего не грозит, и вот чем это закончилось.
Глава 10
Джоанна преследует меня повсюду. Я так долго жила с ней и настолько полагалась на нее во всем, что любой, самый мельчайший аспект повседневности напоминает мне о ней. Стоя в темной комнате, я запиваю песочное печенье (бесплатное угощение от отеля) чаем с четырьмя кубиками сахара на чашку и буквально слышу ворчливые предостережения сестры о диабете и холестерине. На полу валяется мокрое полотенце, кровать не застелена, в завтрак я приняла лишнюю таблетку диазепама… Джоанна сказала бы, что я «совсем себя распустила». Она не терпела, когда люди пасуют в кризисной ситуации. Сама она, рано овдовев, осталась с ребенком на руках, тяжелобольной сестрой и страдающей деменцией матерью и как-то справилась. Просто не оставалось другого выбора. И все же я, лучше, чем кто-либо другой, знала, что Джоанна далеко не так сильна, какой хочет казаться. Мне были известны ее слабости, ее уязвимые места. От собственной сестры не спрячешься. Наверное, поэтому именно я могла достать ее по-настоящему – я знала истинную Джоанну, а не ту, какой она представала в соцсетях.
Внезапно раздается трель гостиничного телефона. Меня затопляет паника, сердце колотится как бешеное. Кто может сюда звонить?! Никто ведь не знает, что я здесь!.. Через некоторое время телефон замолкает, но спустя несколько секунд начинает трезвонить снова. Дрожащей рукой я беру трубку. На заднем плане слышатся звуки – гул автомобильного мотора, щелчки поворотников…
– Тетя Сара?
– Джеймс!
Я едва могу разобрать его слова. Связь плохая или он плачет? Сама я реву – оттого что он теперь тоже знает, произошедшее каким-то образом стало более реальным. Его голос то и дело прерывается, я улавливаю только «опознать тело». Вклинивается кто-то еще – видимо, та самая сотрудница полиции – со словами о том, что Джеймсу нужно время, чтобы оправиться от горя, и необходима поддержка в этой тяжелой ситуации. Тут связь окончательно пропадает. Я продолжаю стоять с телефоном в дрожащих руках. Может быть, еще перезвонят? Чего хотел Джеймс – чтобы я сама опознала тело? Каким образом?! Я не представляю даже, как мне туда добраться в одиночку. От одной мысли у меня начинают буквально вскипать мозги и бешено колотиться сердце. Я никогда не отправлялась куда-то далеко без Джоанны. Не знаю, с чего и начать. Вызвать такси? А как это сделать? У меня перехватывает дыхание, я хватаю воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Без сестры я ни на что не способна!
Как я могу поддержать Джеймса, если не в состоянии позаботиться о себе самой? Нашей опорой всегда была Джоанна. Только благодаря ей мы оставались на плаву. Без нее, совершенно очевидно, мы оба идем ко дну. Для меня простой поход в магазин может обернуться панической атакой. Джеймс, начав жить отдельно, едва в состоянии удержаться хоть на какой-нибудь работе; он совершенно не приспособлен к жизни. Здесь мы мальчика упустили. Ему по силам поймать какую-нибудь редкую бабочку, определить птицу по голосу, пройти за день тридцать миль, но вряд ли известно, кто сейчас премьер-министр, или как получить лицензию на прием ТВ-программ.
Только мне ли судить? За меня тоже все делала Джоанна, мой посредник в сношениях с внешним миром, буфер между мной и ним. Без нее я чувствую себя, как краб без панциря – голой и уязвимой. Это, конечно, смехотворно – как-никак мне сорок шесть, и я живу в богатой стране с отлаженной социальной системой, – и тем не менее я ощущаю себя младенцем, брошенным умирать на горном склоне.
Я вновь начинаю рыдать, но уже не по Джоанне – по себе.
Нервы на пределе. Вся на взводе, я сижу на кровати, теребя покрывало и не спуская глаз со входа в номер. Каждый звук – хлопнувшая вдали дверь, вскрик ребенка, шум тележки горничной – вонзается в меня словно нож. Я подперла ручку стулом, хотя вряд ли это защитит меня от того, кто на нас напал.
Чтобы отвлечься, я начинаю ходить по комнате – девять шагов от двери до окна, четыре от стола до кровати. Измерения моей новой жизни. Прочитываю от корки до корки буклет отеля – кто знает, сколько придется здесь пробыть. По требованию мне могут предоставить дополнительные подушки и туалетные принадлежности. В номер разрешено приносить еду из ресторана. Ели бы я еще могла заставить себя туда выбраться… Мне невыносима сама мысль о том, чтобы выйти за дверь. Я не чувствую себя здесь в безопасности, но снаружи и вовсе ждет неизвестность. Знает ли персонал, почему я здесь? Начнутся взгляды, вопросы, в меня будут тыкать пальцами…