Должно быть, у меня сотрясение мозга.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Я делаю глубокий вдох.
— Наверное.
Его руки вокруг меня превращаются в камень. Морщинки беспокойства вокруг его глаз исчезают, и его взгляд становится холодным.
— Смотри, куда идёшь в следующий раз, — рычит он.
Я так ошеломлена, что ничего не говорю, когда он тянет меня вверх. Медленно, как будто выходя из транса, мой мозг регистрирует сразу несколько вещей. Сухая швабра, лежащая на полу — край золотого бейджа с именем на рубашке моего спасителя, — лужа, которая выбила почву из-под меня, и которую он, должно быть, вытирал. Что сделало бы его… кем? Уборщиком? Он выглядит не намного старше меня, может быть, лет восемнадцать, и я удивляюсь, почему восемнадцатилетний парень предпочёл работу уборщика чему-то более гламурному, особенно когда этот парень выглядит как модель «Кельвин Кляйн».
И затем мой мозг фиксирует тот факт, что он собирает бухгалтерские книги и запихивает их обратно в коробку, в то время как я просто стою и таращусь на него.
— Ты не обязан этого делать, — внезапно говорю я, присаживаясь на корточки рядом с ним.
Он хватает последнюю бухгалтерскую книгу и швыряет её поверх остальных.
— Это уже сделано, — говорит он, берёт швабру и направляется в вестибюль.
— Спасибо за помощь, — огрызаюсь я в ответ, и в моём голосе звучат нотки, совсем не похожие на благодарность.
Я понятия не имею, слышит ли он меня. Он просто продолжает идти, сворачивает за угол и исчезает из виду.
— Придурок, — бормочу я себе под нос.
Я жду ещё несколько секунд, просто чтобы уменьшить свои шансы снова столкнуться с ним, затем беру коробку, мои руки дрожат под её тяжестью, и направляюсь к стойке регистрации.
ГЛАВА 13
ЛИЯ
ОБОЙДЯ ПЕРВЫЙ ЭТАЖ ОТЕЛЯ, пройдя мимо женского бильярдного зала, библиотеки и шахматной комнаты, мама останавливается у стойки регистрации, чтобы спросить, где разместился бридж-клуб отеля в понедельник днём. Я бреду к дверям, ведущим во внутренний двор, мой взгляд скользит по различным фруктовым деревьям и тропическим растениям, останавливаясь на работнике отеля, сажающем лимонное дерево. На нём коричневые вельветовые брюки и подтяжки поверх белой рубашки, которая облегает его широкую мускулистую спину. Он проводит рукой по лбу, откидывая назад волосы…
Алек.
Моё сердце учащенно бьётся. Я оглядываюсь на маму, но она окружена группой женщин и не обращает на меня ни малейшего внимания. Я делаю глубокий вдох и вхожу в открытые двери.
— Ещё одно из ваших многочисленных занятий, мистер Петров? — спрашиваю я.
Алек смотрит на меня.
— Я обладаю множеством талантов, мисс Сарджент.
— Я могу это видеть.
Он кладёт лопату и вытирает перепачканные грязью руки о штаны. Капля пота скатывается по его шее к ключице, исчезая под рубашкой. Мои глаза инстинктивно пытаются проследить за ней, и я с удивлением обнаруживаю, что могу различить твёрдые выступы мышц его живота под тонкой влажной тканью.
Мои щёки горят.
— Ты добралась до своей комнаты незамеченной? — спрашивает он, понижая голос.
Даже при том, что я знаю, что мы не сделали ничего плохого — не совсем, на самом деле, — этот вопрос заставляет наше совместное времяпрепровождение звучать намного неприличнее, чем оно было на самом деле, особенно если его подслушал кто-то вне контекста. Я поворачиваю голову, ища кого-нибудь в пределах слышимости.
— Мы одни, — говорит он.
Теперь он ближе, его тёплое дыхание касается моей шеи. Крошечный, неописуемый трепет пронзает меня от вибрации его голоса на моей коже.
— Да, — говорю я. — Наш секрет в безопасности.
Его глаза мерцают при этих словах.
— Хорошо.
— Почему? Ты хочешь повторить? — спрашиваю я, лишь наполовину поддразнивая.
Мой вопрос застаёт его врасплох. Он резко вдыхает и ещё раз осматривает двор, но среди деревьев никто не прячется, и никто из гостей не наблюдает сверху. Он сглатывает.
— На самом деле…
— Да?
— Неважно.
— Не говори глупостей, — говорю я. — Что?
Он изучает меня.
— Сегодня вечером мы с друзьями идём танцевать в Палаточный город, — его дыхание, хриплое от работы и жары, слегка дрожит, когда он говорит: — Ты бы хотела пойти?