— Эй, Макс? — я встаю и пересекаю комнату. — Взгляни на этот заголовок. Ты знаешь, о чём это?
Макс отодвигает в сторону коробку со старыми салфетками для коктейлей и забирает у меня статью.
— О да, — говорит он, просматривая его. — Аурелия Сарджент. Она и её жених были убиты в отеле.
— Убиты?
Макс кивает.
— Дело так и не было раскрыто, и все улики, которыми располагала полиция, были уничтожены во время пожара в полицейском участке в 1930-х годах.
Он качает головой и возвращает мне статью.
— Один из детективов подумал, что это было убийство-самоубийство, но семьи жертв не позволили ему включить это в отчёт, потому что это вызвало бы скандал.
— Кто из них, по мнению детектива, был убийцей? — я спрашиваю Макса. — Светская львица или её жених?
Он пожимает плечами.
— Никто не знает.
Я провожу большим пальцем по заголовку.
— Как ты думаешь, историк захочет это увидеть?
Макс качает головой.
— Похоже, что это было взято из библиотеки, а это значит, что у него, вероятно, уже есть доступ к оригиналу. Я бы просто выбросил это. Мама хочет, чтобы это место было полностью очищено.
Я ещё секунду смотрю на заголовок.
— Нелл? Ты меня слышала?
— Да, прости. Сделаю.
Я несу статью в мусорный мешок. Но даже когда я открываю пакет, я не могу заставить себя бросить её туда.
Я знаю, что люди, о которых я читала и на которых смотрела сквозь чёрно-белый объектив, давно ушли из жизни, но я никогда не думала, что кто-то из них погиб здесь, и уж точно не таким ужасным образом (кровь на ковре, кровь на стенах, капающая кровь, стекающая вниз). Я ещё мгновение смотрю на заголовок, а затем складываю статью и засовываю её в задний карман джинсов.
Я пытаюсь поработать ещё час, но не могу перестать думать об убийстве и искалеченных телах, лежащих на полу бального зала. Были ли светская львица и её жених убиты одним и тем же человеком, или это было убийство-самоубийство, как предполагал детектив? И если да, то кто кого убил?
Мой желудок сжимается, когда голос Макса — Аурелия Сарджент… убита в отеле… так и не раскрыто — крутится в моей голове, всё сильнее и сильнее, пока я почти не могу дышать.
Впервые я ухожу до обеда.
Макс не спрашивает меня почему.
ГЛАВА 27
ЛИЯ
В ВЕСТИБЮЛЕ ПОЛНО мужчин и женщин, некоторые направляются в столовую, другие ждут, чтобы сесть в свои экипажи и отправиться на вечернюю прогулку. Я проверяю напольные часы, стоящие позади меня. Лон уже на десять минут опаздывает, чтобы проводить меня на свою яхту, но я стараюсь свести своё волнение к минимуму. Было бы слишком надеяться, что с ним произошёл какой-то ужасный несчастный случай, заставивший его отказаться от нашего ужина и, возможно, от нашей свадьбы.
Я не такой везунчик.
Проходит ещё десять минут, прежде чем появляется первый помощник Лона. Он сопровождает меня на судно, сообщая, что Лон застрял на совещании в последнюю минуту, но что он присоединится ко мне, как только сможет. Я прячу своё разочарование за хорошо отработанной улыбкой и задаюсь вопросом, сколько времени моей жизни теперь будет потрачено на притворство счастья, когда всё, что я чувствую, это глубокое, всеобъемлющее отчаяние.
Мягкий вечерний свет окрашивает всё в тёмно-розовый цвет. Вода темнеет под лучами заходящего солнца, когда красные пальцы света прочерчивают небо. Мой сопровождающий ведёт меня по причалу к яхте Лона и помогает подняться на качающуюся палубу.
— Мы отчалим, как только прибудет мистер вон Ойршот, — говорит он мне. — До тех пор я пошлю лакея с закусками.
— Спасибо, — говорю я. — Это было бы чудесно.
Он приподнимает шляпу и исчезает в каюте. Я пересекаю палубу и встаю у перил, глядя на воду. Как человек может так сильно измениться всего за двадцать четыре часа, я понятия не имею, но я не чувствую себя той же девушкой, которая танцевала на балу прошлой ночью, и я не чувствую себя той же девушкой, которая поцеловала мальчика на рассвете. Я также не чувствую себя девушкой, которая сегодня утром стояла у входа в отель и обдумывала свой побег, но обнаружила, что она гораздо более напугана, чем когда-либо позволяла себе осознавать.
Я фантом, призрак всех этих девушек. С каждым днём я всё больше увядаю, приближаясь к тому моменту, когда меня больше не будут определять по имени, с которым я родилась, по имени, которое со мной почти семнадцать лет, а по имени миссис вон Ойршот, жена Лона вон Ойршота и мать его детей. Не личность, всё ещё ищущая свою судьбу, а женщина, попавшая в ловушку брака по договоренности. И тогда, как умирающая звезда, Аурелия Сарджент погаснет навсегда.