Шаги пересекают палубу позади меня.
— Могу я предложить вам бокал шампанского, мисс?
Алек.
Я поворачиваюсь. Он выглядит таким красивым в этом свете, отблески заката окрашивают его кожу в медный цвет, отбрасывая тени под скулами и в ямочке на подбородке. Я почти забываю, как говорить.
— Что ты здесь делаешь?
Он делает ещё один шаг вперёд, заложив одну руку за спину, а другой протягивает серебряный поднос с одним хрустальным бокалом шампанского.
— Мистер вон Ойршот попросил об услугах лакея, и поскольку мне больше нечего было делать, я вызвался.
Я качаю головой и беру бокал с подноса. Стекло в моей руке такое же нежное, как воздушный сахар.
— Вы никогда не позволяете себе передышки, мистер Петров?
— Пожалуйста, зови меня Алек.
Его имя, как мёд на моём языке.
— Алек.
Он выдыхает.
— Что я могу сказать? Я человек с мечтами, а мечты требуют средств.
— Какого рода мечты?
Он смотрит на воду, на его губах появляется самоуничижительная улыбка.
— Ты будешь смеяться.
— Ни в жизни.
Его улыбка становится шире. Его взгляд скользит по палубе. Остальная часть команды находится в каюте, готовя лодку к отплытию, но Алек всё же понижает голос:
— Я хочу подать заявление в медицинский колледж.
— Медицинский колледж?
Он кивает.
— Во время последней вспышки гриппа было забрано так много душ, включая моего отца, но многие, кто заболел, были спасены, и это казалось мне таким несправедливым. Почему они остались в живых, в то время как моего отца пришлось опустить в землю? Сначала я подумал, что это просто судьба или удача жребия, но потом я начал задаваться вопросом… что, если была причина, по которой их организм мог бороться с болезнью, а организм моего отца — нет? А что, если эту причину можно было бы использовать для спасения тех, кто в противном случае погиб бы?
— Ты хочешь найти лекарство от гриппа?
— Да, но это нечто большее. Я хочу понять, как работает организм, как работают болезни и как они могут так быстро распространяться, а затем исчезать. Я хочу помогать людям, — он смотрит себе под ноги. — Но это же смешно, не так ли? Сын хозяина конюшни и прачки стал врачом?
Я подхожу на шаг ближе, и хотя я знаю, что это слишком близко для приличия, я не могу заставить себя беспокоиться.
— Это благородная мечта, Алек Петров, — говорю я ему. — Не позволяй никому говорить тебе обратное.
Его губы приоткрываются, дыхание вырывается из него в благодарном смехе. Он начинает что-то говорить, но где-то справа от нас звенит труба. Опомнившись, каждый из нас делает шаг назад.
— Так почему ты здесь? — спрашивает он. — Этот вон Ойршот — твой друг?
— Ох.
Я даже не думала о том факте, что парень, которого я поцеловала сегодня утром, и жених, который жестоко обращался со мной сегодня днём, будут находиться в такой непосредственной близости друг от друга. И к тому же так далеко от суши.
— Эм…
— Дорогая!
Кстати о жестоком обращении.
Лон большими шагами пересекает причал, трое мужчин в костюмах следуют за ним по пятам. Он запрыгивает на палубу и обнимает меня, чмокая в щёку.
— Пожалуйста, прости моё опоздание. Наша встреча продлилась немного дольше, чем ожидалось, и когда я узнал, что наши любимые клиенты остались без планов на ужин, я пригласил их присоединиться к нам.
Один из мужчин снимает шляпу и прижимает её к груди.
— Надеюсь, мы не помешали.
Я растягиваю губы в лучезарную улыбку, которой так хорошо научила меня моя мать.
— Конечно, нет.
Вскоре следует серия представлений. Трое мужчин — клиенты из Питтсбурга, архитекторы, желающие продлить свой контракт со «Сталелитейной компанией вон Ойршота» на строительство будущих небоскребов, подобных тем, что строятся в Чикаго и Нью-Йорке. На днях Лон упомянул о них за завтраком, о том, что есть другие сталелитейные компании, предлагающие более низкие цены, но мужчины ждут от Лона и его отца более выгодных предложений из-за безупречной репутации их продукции.
— Аурелия, это мистер Грант, — мужчина, снявший шляпу, слегка кланяется, открывая лысину на макушке, — Мистер Салли, — дородный мужчина с покрасневшими щеками и глазами с прожилками, — и мистер Картрайт.
Мистер Картрайт, старший из троих, похлопывает меня по руке, как любящий дедушка.
— Здравствуйте, моя дорогая.