Я никогда не была его, а он никогда не был моим.
* * *
— Поторопись, Аурелия, — зовёт мама в дверях. — Мы не хотим заставлять вон Ойршотов ждать.
— Иду, мама, — отвечаю я, закрепляя волосы на место.
По приказу матери я надела изумрудное вечернее платье с накладкой из чёрного кружева, хотя я отчаянно пыталась спрятать его в глубине своего сундука после того, как в последний раз надевала его, когда Лон сказал мне, что это платье создано для разрывания.
— Спускайтесь без меня.
— Мы, конечно же, этого не сделаем, — отзывается мамин голос.
Я закатываю глаза, пока ищу подходящие к платью туфли, которые тоже были засунуты куда-то, где, как я надеялась, они будут забыты, и чьё местонахождение я никак не могу вспомнить.
Я хорошо поработала.
Я говорю единственное, что, как я знаю, порадует отца, который уже двадцать минут расхаживает по прихожей.
— Я встречу вас у лифта.
Сегодняшний вечер станет самым важным ужином, который мы проводили за столом вон Ойршотов, поскольку на нём будет присутствовать группа инвесторов, которые намекнули на возможную деловую сделку с отцом. Это не снимет с нас долг — и даже близко к тому не подводит, — но это ступенька, которая в сочетании с моим браком с Лоном почти гарантирует моей семье возможность продолжать наслаждаться тем образом жизни, к которому они привыкли. Не говоря уже о том, чтобы вернуть имя Сарджент в центр внимания.
Моя ставка сработала. Отец звучит почти весело при мысли о том, что я наконец-то преодолела свой «страх» перед лифтом.
— Очень хорошо. Пойдём, Маргарет, — говорит он маме.
Дверь закрывается за ними, они уходят.
Я нахожу туфли в чемодане Бенни и надеваю их, а затем выбегаю за дверь. Я отстаю от родителей всего на минуту, но моя шаги длиннее, чем у мамы, и я ожидаю, что догоню их за следующим углом.
Внезапно чья-то рука хватает меня за руку и тащит в короткий коридор. Я ахаю.
Другая рука прикрывает мне рот.
— Это я.
Алек.
Мои глаза расширяются, когда он разворачивает меня в своих объятиях.
— Что ты делаешь?
— Мне нужно с тобой поговорить.
Я бросаю взгляд на два сьюта в конце коридора, затем позади себя, на оживлённый коридор второго этажа.
— Ты понимаешь, насколько это опасно?
— Встретимся вечером, — говорит он. — У бельевого шкафа.
— Я должна идти…
— Лия, пожалуйста.
И вот оно. Моё имя на его губах ломает мою решимость, как будто она сделана из зубочисток.
— Я не знаю, смогу ли я уйти.
— Я буду ждать всю ночь, если придётся, — отвечает он.
Я смотрю в его глаза ещё мгновение.
— Я посмотрю, что могу сделать.
С этими словами я подхватываю юбки и выхожу обратно в коридор, моё сердце колотится о грудную клетку. Так или иначе, я знаю, что сегодня вечером что-то изменится. Я знаю, что всё, что Алек скажет мне, определит курс на моё будущее, и эта мысль пугает меня больше всего на свете, потому что я понятия не имею, к чему это приведёт.
Но я не могу удержаться от того, чтобы не выяснить это.
ГЛАВА 40
НЕЛЛ
МАКС ПРИХОДИТ С ПИЦЦЕЙ В ШЕСТЬ ЧАСОВ, КАК И ОБЕЩАЛ.
Я так погружена в свои мысли, что подпрыгиваю, когда он стучит в дверь, и на мгновение забываю, зачем он вообще здесь. Я хмурюсь, оценивая его внешность. Он сменил одежду, в которой был раньше, на пару чёрных узких джинсов и серый свитер поверх белой рубашки на пуговицах. Красная шапочка бини натянута на затылок. От него пахнет одеколоном и стиральным порошком.
Он сутулится, смотря на мою тщательно продуманную «мне-явно-всё-равно-как-я-выгляжу» растрёпанность.
— Ты забыла.
— Нет, — вру я.
Я думаю о том, чтобы прогнать его, сказать ему, что мне снова плохо, но мой мозг болит от попыток разобраться во всём, что произошло сегодня, и, по крайней мере, Макс отвлечёт меня. Я указываю на свой конский хвост, лицо без макияжа и ту же одежду, в которой я была этим утром.
— Я просто не представляла, что это такое необычное событие.
Он краснеет.
— Да, я, эм, пролил что-то на другую рубашку. Кофе.