– Вот ведь ерунда! – Фал тряхнула головой, разглядывая снег на вершинах. – Как хочется в горы!
Она щелкнула языком и посмотрела на свою правую ногу, вытянутую вперед. Восемь дней назад она сломала ее во время восхождения на гору, расположенную с другой стороны равнины. Теперь нога в шине была обмотана тонкими бинтами, которые скрывались под модными узкими брюками.
Фал подумала, что Джейз мог бы воспользоваться поводом и еще раз прочесть ей лекцию о преимуществах восхождений с поплавковой подвеской, автономником-спасателем или как минимум со спутником, но старая машина ничего не сказала. Фал посмотрела на него. Ее загорелое лицо заблестело на солнце.
– У вас есть что-то для меня, Джейз? Дело?
– К сожалению, да.
Фал поудобнее уселась на каменной скамейке и скрестила руки. Джейз выпустил из своей оболочки короткое силовое поле, чтобы поддержать ее беспомощно вытянутую ногу, хотя прекрасно знал, что силовые поля шины принимают всю нагрузку на себя.
– Ну, выкладывайте! – сказала Фал.
– Возможно, вы помните один из пунктов сводки новостей восемнадцатидневной давности – о нашем корабле, собранном на космической фабрике в секторе пространства вовнутрь от Сумрачного Залива. Фабрике пришлось самоуничтожиться, то же самое сделал позднее и созданный ею корабль.
– Помню, – сказала Фал, которая вообще мало что забывала, а уж если речь шла о сводках новостей, то их она помнила всегда от и до. – Он был собран на скорую руку, потому что фабрика пыталась спасти Разум, предназначенный для всесистемного корабля.
– Вот в этом-то и закавыка, – сказал Джейз слегка усталым голосом.
Фал улыбнулась.
Не было никаких сомнений: Культура во всех вопросах стратегии и тактики войны, которую она теперь ведет, стопроцентно полагается на свои машины. Можно было утверждать даже, что Культура – это ее машины, что машины представляют ее на более глубинном уровне, чем любой отдельный индивидуум или группа индивидуумов внутри общества. Разумы, производимые ныне на фабриках Культуры (кроме Разумов орбиталищ и крупнейших всесистемных кораблей), представляли собой самые сложные сгустки материи в галактике. Они были настолько умны, что ни один человек не был в состоянии оценить их способности (да и сами машины не умели рассказать о них представителям вида, столь ограниченного в своих возможностях).
Культура (еще в те времена, когда об Идиранской войне не было и речи) делала ставку не столько на человеческий мозг, сколько на свои машины: сначала шли интеллектуальные гиганты, затем менее впечатляющие, но все же разумные машины, после них – быстродействующие, но основанные на формальной логике и предсказуемые компьютеры, и наконец – мельчайшие чипы (например, в микроракетах), едва ли более разумные, чем мухи. Объяснялось это тем, что Культура считала себя рационально устроенным обществом, и машины, пусть даже наделенные сознанием, были в большей степени способны достигнуть этого вожделенного состояния, а достигнув – более эффективно пользоваться своим положением. Культуру это устраивало.
Кроме того, это позволяло людям Культуры заниматься действительно важными вещами – спортом, играми, любовью, изучением мертвых языков, варварских обществ и нерешаемых проблем, а также покорением горных вершин без страховочных приспособлений.
Неправильное истолкование этой ситуации могло навести на такую мысль: стоит Разумам Культуры обнаружить, что некоторые гуманоиды фактически способны быть с ними на равных и даже превзойти их в умении правильно оценить тот или иной ряд фактов, как это приведет к возмущению машин и короткому замыканию в их цепях. Однако подобное допущение было бы неверным. Разумы приходили в восторг от того, что человеческий мозг с его хаотическим набором невысоких умственных способностей может вследствие некоего движения нейронов выдать решение проблемы, и это решение будет ничуть не хуже их собственного. Конечно, этому существовало объяснение: вероятно, такие способности были связаны с особой причинно-следственной логикой, понять которую не могли даже самые могущественные, почти богоподобные Разумы. Кроме того, вполне вероятно, что тут играла свою роль и чистая случайность, закон больших чисел.