Кристина усмехнулась и пожала плечами.
— Наверное, ты прав, — сказала она, — к сожалению, иногда без такого мяча не обойтись. Мы же не Ромео и Джульетта…
— Но, может, все-таки попробуем? Иначе какой смысл?
— Хорошо. Тогда у меня первый вопрос: к кому ты приехал — ко мне или… к Наташе?
— Вот это уже лучше, — сказал Антон. — Я приехал к тебе.
— А по-моему, это ужасно. — Кристина осторожно отпила свой кофе. — Знаешь, когда я была «Наташей», все было так просто… Мы с тобой общались как старые друзья… Я даже забывала, что на самом деле мы совсем чужие. А сейчас нам будто бы и не о чем говорить…
— Почему не о чем? Конечно, ты не Наташа… Наташу уже не вернуть… Но ты ведь и сама кое-что из себя представляешь.
— Неужели? — Кристина почувствовала укол обиды. — А я-то подумала, что так навсегда и останусь бледной копией оригинала…
Лицо Антона вдруг исказила болезненная гримаса.
— Пожалуйста, прошу тебя, не говори о Наташе в таком тоне, — тихо, одними губами произнес он. — Я до сих пор не могу себе простить… Я чувствую себя настоящим скотом, предателем по отношению к ней…
В груди Кристины все так и сжалось от нахлынувшей ревности.
— А обо мне — обо мне ты подумал?! — возмущенно воскликнула она. — У меня от одного ее имени все внутренности переворачиваются! Мне абсолютно наплевать на то, что у вас с ней было! Я — это я! И я не хочу быть никем другим, кроме себя самой!
— Ну вот, я так и знал! — Антон резко поставил чашку на пол, так что кофе выплеснулся на ковер. — Так и знал, что ты начнешь нести всякую чушь! — Антон вскочил на ноги и сделал шаг к двери. — Лучше бы я вообще не приезжал…
— Так ты сам предложил отбросить условности, а теперь недоволен?! — Кристина подошла и встала спиной к двери, преградив ему путь. — По-твоему, я должна вести себя как ни в чем не бывало?
Антон зажмурился и замотал головой.
— Нет, нет, нет! Не надо, хватит! — истерично воскликнул он. Таким Кристина его видела всего один раз — в последние минуты своего пребывания в особняке.
В дверь постучали, и Антон, словно опомнившись, подошел к креслу и грузно сел в него.
— Подождите, я смываю грим! — крикнула Кристина тем, кто стоял за дверью, после чего вновь повернулась к Антону. — Пойми, для меня это полнейшая неожиданность — что ты приехал…
— Но ты же сама пригласила меня на премьеру!
— Да, пригласила… — Кристина отвела взгляд. — Но я не верила, что ты приедешь. Ведь я для тебя — никто. Скажи мне честно, почему ты приехал на спектакль?
— А что тут говорить? — замялся Антон. — Мне стало интересно — вот и приехал.
— Просто интересно — и все?
— Нет, не все. Еще я соскучился… — Антон попытался дотронуться до ее руки. Но Кристина вдруг, сама того не желая, отдернула ее.
— По кому, скажи, по кому ты соскучился? — тихо спросила она.
— По тебе, — ответил Антон, — если я приехал к тебе, то значит…
— А кто я? — перебила Кристина, не дав ему договорить. — Все-таки кто я? — Ей вдруг пришло в голову, что со стороны их разговор напоминает диалог двух сумасшедших.
— Ты — Кристина, — спокойно произнес Антон, — восходящая звезда театральной сцены. По крайней мере так про тебя говорят люди в фойе — я сам слышал.
— Нет уж, не надо врать — для тебя я не только Кристина! — Она прищурила глаза, как будто он был в этом виноват.
В дверь снова робко постучали.
— Я переодеваюсь!!! И не стучите ко мне больше! — свирепо крикнула Кристина, и за дверью тут же послышались удаляющиеся шаги.
По лицу Антона пробежала тень.
— Если ты хочешь, чтобы я ушел, так сразу и скажи, — проговорил он, глядя в пол.
Эти слова сразу заставили Кристину опомниться.
— Нет! Антон! Не уходи! — вскричала она. — Я так тебя ждала… Я так хотела тебя увидеть… — И Кристина, опустившись рядом с креслом на колени, обхватила Антона руками и уткнулась лицом ему в живот.
Теперь ей уже было все равно, кем он ее считает. Ей хотелось только одного — быть рядом с ним, ощущать его тепло.
— Девочка моя… Милая… — Антон подхватил ее сильными руками и усадил к себе на колени.
Их губы встретились.
Кристина вдруг почувствовала, что ее душат слезы. Предательские капли сбегали по щекам, и от них у поцелуя был соленый вкус… Антон бережно гладил Кристину по всему телу — словно она была хрупким цветком, который он мог случайно повредить.
— Я люблю тебя… — шептал он ей в ухо, и сердце ее сжималось от странной сладкой боли.