Март поспешил в ту сторону и остановился на пороге, пораженный зрелищем.
— Разве он не прекрасен?
Март медленно кивнул.
— А я? В этом свете вы можете лучше меня разглядеть.
Обернувшись, Март оглядел свою спутницу.
— Да. Вы действительно очень красивы, — это был не комплимент, а чистая правда.
Она рассмеялась и обеими руками взбила свои роскошные, с медным отливом волосы.
— Не возражаете, если я прыгну вверх?
— Лучше не надо. Иногда люди выкидывают какие-то странные номера. И иногда разбивают себе головы.
— Я все же рискну.
Собрав все силы, Март прыгнул вверх, поднявшись на высоту футов двадцать или больше. Сад простирался во все стороны, насколько хватало глаз. Невысокие, покрытые зеленью холмы, между которых блестели под лучами солнца небольшие озерца. Деревья с могучими кронами, отдельно стоящие изящные строения, павильоны, беседки, фонтаны. Март размашистым движением цифровика обвел панораму, надеясь, что в памяти весь этот прелестный пейзаж будет запечатлен целиком и полностью. Мастерски манипулируя ракетными движками скафандра, он опустился на то же место, с которого воспарил.
— У вас здорово получается, — сказала проводница.
— Не так чтобы очень, — ухмыльнулся Март. — На мне слишком много тяжелого снаряжения, и я уже не так молод… Впрочем, в каком-то смысле это даже преимущество. Я знал, что опускаться буду не быстрее, чем поднимался.
— Желаете перекусить? Или просто пройтись?
— Лучше пройтись. Я бы хотел поговорить с кем-нибудь.
— В этом оранжевом костюме? — девица хихикнула. — Вы поговорите, это точно.
Они успели пройти более тысячи ярдов, прежде чем их окружила толпа аборигенов. Март неоднократно оказывался во время всяких приемов и вечеринок в окружении толпы актеров — ощущение было схожим. Не все мужчины в толпе оказались высоки ростом, но по большей части они выглядели весьма презентабельно; те из них, что не блистали правильностью черт, все равно выглядели «на отлично», в лицах читалось благородство породы, предполагающее наличие уравновешенного душевного склада и живого, острого ума.
Женщины были обворожительны. Или прелестны. Или прекрасны. Все до единой.
Март, взывая к тишине, поднял руки.
— Я разыскиваю потерявшегося человека. Ее зовут Робин Редд, и у меня есть предположение, что она явилась сюда потому, что убегала от мужчины по имени Джим, считая, что тот хочет ее убить. Я не Джим. Я друг… — он опустил руки.
— Кто же вы тогда? — Это произнес мужчина с гривой серебряных волос, выглядевший, как будто он некогда был судьей или играл судью на видео.
— Одно время я был ее мужем, сэр.
— Если она здесь, она в безопасности, сынок. В полной безопасности.
Толпа выразила согласие множеством голосов.
— Зачем ты хочешь вернуть ее в мир тревог?
Март глубоко вдохнул — воздух был так свеж и чист, что казался прилетевшим сюда с горных вершин.
— Я заберу ее назад только в том случае, если она сама этого захочет, сэр. Если она пожелает остаться, что ж, прекрасно. Но я должен знать, точно ли она здесь, поскольку если это не так, то, возможно, ей требуется помощь. Вы не скажете, здесь ли она?
Мужчина отрицательно тряхнул серебряной гривой.
— Не знаю, но попытаюсь это установить. Как тебя зовут, сынок?
— Март Уайлдспринг.
Молодая попутчица Марта пожаловалась:
— Марти еще не решил остаться. Как мне его уговорить, Барни?
— Одними словами не обойдешься! — выкрикнул кто-то из толпы.
Послышался смех.
Серебряноволосый тоже издал горловой смешок.
— Ну, когда он увидит еще и других вроде тебя…
Молодая женщина, протестуя, быстро подняла ладонь.
— Хватит! Пожалуйста! А то он подумает, что я доступная девушка. А я не такая, мистер Уайлдспринг. Может, вас ввела в заблуждение моя одежда? Так здесь все одеваются легко.
Мускулистый мужчина с дружелюбной ухмылкой ткнул пальцем в Марта.
— Все, кроме тебя, конечно.
Это вызвало новый приступ смеха.
— Люди! — Март повысил голос. — Я разыскиваю Робин Редд. Я не желаю причинить ей вред.
Март обвел толпу объективом цифровика, вглядываясь в каждое лицо через рамку видоискателя.
— Если кто-нибудь из вас видел ее, то передайте, пожалуйста, что Март ее разыскивает. Она может здесь оставаться, если хочет, или же я заберу ее с собой, коли она предпочтет уйти.
Последняя фраза вызвала самый сильный пароксизм веселья.