Рихард же, всё время оставался верен своему сюзерену. Он полагал, что капитана корабля во время шторма менять нельзя. Конечно, опасность поражения нацистов в борьбе за власть была более чем ощутимой, однако он, Рихард, свой выбор сделал и не стал бы, спасая собственную шкуру, «делать ноги».
И дело тут не только в верности. С позиции здравого прагматизма метания из лагеря в лагерь, никогда не приносят пользы. Даже в случае победы коммунистов, все эти перебежчики ни за что не снискали бы уважения в стане своего нового командования.
Кому нужны предатели? Если он изменил своему бывшему командиру, спасая собственную шкуру, то изменит и новому! При первой же опасности.
Рихард оставался верен национал социализму, и в тридцать третьем, когда фюрер укрепился во власти, его карьера стремительно пошла вверх.
Через три года Рихард получил звание штурмбанфюрера СС, что в прежние времена соответствовало майору. Он был невероятно горд собой!
Старший сын Фриц, подавал большие надежды. Он искренне разделял веру отца в фюрера, готов был пожертвовать жизнью ради дела национал социализма и днями напролёт занимался поиском всё новых молодых рекрутов.
В дверь кабинета Рихарда постучали.
– Разрешите? Вас просит принять сын в сопровождении молодого человека, господин штурмбанфюрер! – сообщил адъютант.
«Лёгок сынок на помине» – подумал Рихард, а вслух сказал.
– Вы можете пропускать моего сына впредь, без предварительного уведомления, унтерштурмфюрер. При условии, разумеется, что я буду в кабинете один.
– Так точно, господин штурмбанфюрер! Разрешите идти?
– Иди. И принеси нам чай.
– Слушаюсь, – поклонился адъютант.
В кабинет вошёл Фриц в сопровождении незнакомого пацана.
– Хайль Гитлер, – вытянулись они в приветственном жесте.
– Хайль Гитлер, – ответил Рихард, – здравствуй сын, кто это с тобой?
Он мог бы и не спрашивать, потому как знал итак. Фриц приводил к нему новых рекрутов с завидным постоянством. Только мальчишкам нужно внимание. Каждый новенький должен думать, что он один такой. Сын не говорил им о том, что оказывает подобные услуги пачками. Каждый из них считал себя индивидуальностью, единственным близким другом Фрица.
В этом сын был очень похож на отца. А отец на фюрера.
– Отец, разреши представить тебе моего хорошего друга, – сказал способный ученик фразу, которую произносил уже десятки раз, – Ганс!
Рихард изобразил на лице безграничную заинтересованность и вышел из-за стола, чтобы пожать руку этому прекрасному человеку. Этому Гансу!
– Здравствуй, Ганс! Очень рад знакомству, – сказал он, будто Ганс был звездой оперного театра.
– Здравья желаю, господин штурмбанфюрер! Для меня огромная честь… – захлёбываясь слюной, расшаркался Ганс, но Рихард его перебил.
– Что ты, друг мой, право не стоит! Напротив, это честь для меня, оказать помощь молодому человеку в его славном намерении. Ты ведь хочешь послужить фюреру? – перешёл он ближе к делу.
– Да, господин! Конечно! Мне нужна работа и… место где жить, господин штурмбанфюрер!
– Вот как? – изобразил удивление Рихард, – а что же твои родители?
– Моя мать, герр начальник, она мешает мне служить делу партии! Она, она… вредитель!
– Да что ты!? – возмутился Рихард, – как же так! Вот дела! И ты готов подать официальное заявление на свою матушку?
Ганс замешкался.
– Понимаю, – по-отечески добро, сказал Рихард, – не будем торопить события. У тебя будет ещё время обдумать это трудное решение.
Штурмбанфюрер вернулся за стол. Задумчиво постучав костяшками пальцев по столу, он открыл толстую тетрадь и перевернул несколько страниц, во что-то вчитываясь.
Фриц давно сидел в кресле в глубине кабинета и с привычным безразличием наблюдал за происходящим. Ганс продолжал стоять навытяжку.
Выдержав томительную паузу, Рихард сказал:
– Ты знаешь, Ганс, что времена сейчас тяжёлые. Проклятые захватчики слишком долго душили нашу страну. Евреи, коммунисты, вся эта мразь… – он изобразил на лице отвращение и погрозил кулаком куда-то в сторону потолка.
Ганс с готовностью кивал, выражая безусловное согласие с каждым словом герра начальника.
– Грядёт большая война, – заявил штурмбанфюрер, – так не может продолжаться вечно, мы должны будем очистить мир от красной жидовской гниды! И сейчас, Ганс, именно сейчас, нашей стране необходимы такие парни как ты!
– Я умру за фюрера! – по щенячьи пролаял Ганс.
Ричард удовлетворённо кивнул и слегка улыбнулся, что, впрочем, осталось незаметным для молодого героя.
– Надеюсь, что умирать тебе не придётся, но твоё рвение заслуживает уважения, юноша! Так вот, в свете угрозы чистоте арийской расы, фюрером проводится подготовка сложных мероприятий, направленных на децентрализацию вредных элементов в Европе. В первую очередь, это конечно, касается евреев. Каково твоё отношение к евреям, Ганс?