Габриель нашелся во второй комнате, оказавшейся спальней. Увидев его, Сабир издал крик ярости, жалея, что не вырвал сердце у гадины, посмевшей издеваться над его супругом.
Ключ от наручников лежал тут же, на маленьком столике, так что Сабир смог быстро отстегнуть Габриеля от кровати, нежно целуя израненные в кровь запястья. Одежду отыскать тоже не составило труда. Через полчаса Сабир вынес потерявшего сознание супруга, прижимая его к груди, а Рашид тащил замотанного в покрывало Ричарда, перекинув его через плечо.
Оглушенные и связанные охранники, дежурившие на входе в дом, не могли их видеть, но, оказавшись в салоне автомобиля и понаблюдав за тем, как Рашид укладывает бывшего похитителя в багажник, приказал:
- Сразу же в аэропорт. Позвони пилоту, пусть срочно приготовит самолет к вылету и Назиму, чтобы немедленно ехал туда же вместе с нашими вещами. Как только мы взлетим, позвонишь в местную полицию и скажешь, где им искать помощника этого ублюдка. А Назим пусть свяжется с клиникой. Как только мы приземлимся, Габриеля нужно будет показать врачам, так что пусть скорая уже ждет на поле.
- А что с ним самим делать? – охранник кивнул в сторону багажника.
- Погрузишь на борт, только так, чтобы мы его не видели и не слышали. Когда Габриель немного придет в себя, он сам решит, что делать с ним.
Габриель пришел в себя, когда его вносили в машину скорой помощи. Он открыл глаза, и Сабир тут же оказался рядом, но первое, что он увидел в глазах любимого, был ужас. Габриель шарахнулся от него в сторону, словно не узнавая. Потом губы его чуть дрогнули, шепча:
- Сабир?
- Да, это я, любимый. Мы уже дома, теперь все будет хорошо.
Мужчина старался говорить как можно ласковее, но Габриель вдруг затрясся, словно от холода, а через минуту у него началась истерика.
- Ничего не будет хорошо! – кричал он. – Не прикасайся ко мне! Я грязный. Я недостоин тебя! Недостоин!
Врачам пришлось вколоть Габриелю успокоительное, иначе пациента просто невозможно было удержать на месте. Несмотря на то, что Сабир старался придерживать его, как можно нежнее, боясь повредить, он вырывался и кричал, словно обезумевший. У Сабира при виде того, как мечется его любимый, даже слезы навернулись на глазах, но он быстро взял себя в руки и дал команду ехать в клинику.
После того, как врачи осмотрели Габриеля на предмет повреждений, к нему допустили психолога, два часа просидевшего рядом с кроватью пациента, но так и не получившего никакой ответной реакции. Габриель замкнулся в себе, не желая никого видеть и слышать, а уж тем более отвечать. Все это время Сабир метался по коридору клиники, не отходя от двери в палату Габриеля больше, чем на десять шагов. Когда психолог покинул палату, удрученно покачав головой и заверив его, что опускать руки рано, что нужно будет провести еще несколько сеансов, так как жертвы насилия и похищения часто впадают в подобную прострацию, Сабир не выдержал. Послав подальше всех врачей и психотерапевтов, он ввалился в палату, громко ударив дверью о стену, сгреб тихо вскрикнувшего Габриеля в охапку, вместе с одеялом, и направился к выходу. Кто-то попытался его остановить, но Сабир так рыкнул на смельчака, что того словно ветром сдуло с его пути.
Заметив выходящего из клиники хозяина с ношей, Рашид мигом выскочил, чтобы открыть для них заднюю дверцу.
- Домой, - бросил короткий приказ своему водителю и охраннику Сабир, а потом молча держал на коленях мелко дрожащего Габриеля, завернутого в одеяло.
Оказавшись дома, он велел всем высыпавшим навстречу слугам убираться прочь, а сам почти бегом направился на берег моря. Именно там он, наконец, развернул кокон, освобождая своего супруга, а затем сел на песок лицом к морю, согнув колени и пристроив Габриеля между ними так, чтобы его спина касалась груди Сабира. Габриель тут же попытался свернуться в позу эмбриона, защищаясь так от всего мира, но Сабир ему не позволил прятаться. Руки мужчины обняли его поперек груди, прижимая к себе еще крепче и заставляя выпрямиться, а ногами он сжал его бедра, чувствуя, что сотрясающая Габриеля дрожь начала усиливаться. Вскоре к ней присоединились слезы, но Сабир и не подумал отпустить супруга или что-то ему сказать, он просто дал тому выплакаться, безмолвно присутствуя рядом, а когда всхлипывания сменились икотой, нежно прикоснулся губами к его шее и попросил:
- Поделись с нами своим горем, любимый.
- С нами? – голос Габриеля звучал глухо, после рыданий, но Сабира обрадовало уже то, что его супруг перестал быть безголосой марионеткой.
- Со мной и с морем. Посмотри на него. Знаешь, сколько великих тайн и загадок хранится в его глубинах? Но, несмотря на это, море спокойно и величаво. Оно так же прекрасно, как и ты, и так же сильно. Твоя история просто станет еще одной маленькой тайной, которую мы сохраним, а тебе станет немного легче. Горе разделенное пополам – уже не горе.
Плечи Габриеля передернулись, словно от холода, так что Сабир прижал его к себе еще крепче, положив подбородок Габриелю на плечо.
- Говори, любимый.
- Я… - Габриель замолк, словно собираясь с духом, а затем его буквально прорвало. – Я недостоин тебя. Ты самый честный и порядочный человек, которого я когда-либо встречал, а я… два года я был его шлюхой. Нет, не так. Два года я был влюбленной в него шлюхой, которой он пользовался, как и когда хотел, не переставая, при этом, гулять с кем ему захочется. А я ждал. Верил его словам о любви и боялся потерять, потому что… потому что другой любви у меня могло не быть. Я боялся не того, что останусь без денег, я боялся, что останусь один, а он… он дарил мне пусть и призрачное, мимолетное, но счастье. Я чувствовал себя нужным, даже любимым, пусть жестоко, но… мне это нравилось. Тогда. Я просто не знал, что могло быть по-другому. Хотя нет, сейчас я обманываю сам себя. Знал, хотел, но боялся попросить или воспротивиться, потому что… он мог уйти, и тогда я снова остался бы один. Я брал то, что он давал мне, и считал себя счастливым, а теперь… я чувствую себя грязным. Ты… я недостоин тебя. Недостоин.
И снова из глаз Габриеля побежали слезы, но больше он не бился в истерике. Они просто катились по его щекам, падая на грудь и обнимавшие его руки Сабира. Эти слезы сказали мужчине больше, чем все слова, которые произносил или мог бы произнести Габриель.
- Глупый, - Сабир просто развернул его лицом к себе, а потом едва ощутимо коснулся его губ своими, показывая, что он все еще его самое дорогое сокровище в целом мире. – Я ведь полюбил тебя не за твою чистоту и непорочность. Они мне не нужны были тогда, не нужны и теперь. Даже если бы ты работал в борделе и имел сотню клиентов, я не смог бы отнестись к тебе хуже, а что значит один человек из твоего прошлого, когда ты любишь меня. Ведь любишь?