Стараясь не показывать виду, что такая реакция его ранит, Мансур изобразил на лице подобие улыбки, но Амаль не купился, а лишь прищурилась и сложила на груди руки.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спросил он.
— А нечего говорить, — тихо ответила она, приподняв подбородок и глядя на него снизу вверх.
Мэнни поверил бы ей, если бы не заметил, как подрагивает ее нижняя губа. Да и сама она дрожала как осенний лист, и виной тому был не только прохладный весенний воздух.
— Ты, похоже, замерзла, — заметил он, снимая пиджак.
Он подошел к ней почти вплотную и увидел, как сжались ее губы, когда она посмотрела на него с яростным вызовом. А она, оказывается, изменилась за тот год, что они не виделись.
Накинув ей на плечи пиджак, Мансур пригладил угольно-серую шерсть в елочку, так ему хотелось прикоснуться к Амаль. В конце концов, он так долго отказывал себе в этом. Вряд ли подобная слабость разрушит броню, сковывающую его сердце. А ведь когда-то они были друзьями. Хорошими друзьями.
«Но ты сам все испортил, не так ли?» — пронеслось у него в голове.
Эта мысль вызвала усмешку. Если бы все было так просто. Если бы только он не пытался видеть в ней нечто большее. Мало того что он многое потерял, он также уничтожил их давнюю дружбу.
Мансур был уверен, Амаль что-то скрывает, и он непременно хотел выяснить, что именно.
Зачем мать вызвала его домой?
Он должен был знать, по какой причине они хотели его возвращения и есть ли у него хоть какой-то шанс обрести хрупкое и пусть временное душевное спокойствие, которое было у него до этой встречи с единственной женщиной, которая разбила ему сердце. Женщина, которую он когда-то любил всем своим существом. Амаль.
Очевидно, она все еще имела над ним какую-то власть. Иначе он не был бы так с ней терпелив.
Амаль выгнула спину, обнажив часть не прикрытой хиджабом стройной шеи. Ее грудь вздымалась и опускалась от частого и прерывистого дыхания, и Мансур почувствовал, как легкие дуновения теплого воздуха коснулись его напряженных скул. Он непроизвольно наклонился к Амаль. Его тело руководило движениями, не подчиняясь рассудку. Это могло плохо кончиться.
Но ему нужен ответ. И именно сейчас. Прежде чем сделает что-то, о чем серьезно пожалеет.
Например, поцелует ее.
— Амаль, — нарочито медленно произнес он, ненавидя себя за то, как приятно ему произносить ее имя. — Что не так?
Амаль хватала ртом воздух словно выброшенная из воды рыба, а в ее глазах светился страх.
Мансур заволновался и приподнял пальцем ее подбородок, внимательно глядя ей в глаза. Похоже, ее страхи не имеют к нему никакого отношения.
— Дело в ее голове, — раздалось у него за спиной.
Мансур отдернул руку и обернулся. Он же просил мать оставить их наедине.
— А можно подробнее? — попросил он, не пытаясь скрыть раздражение.
— Она ушибла голову, — продолжила свое объяснение его мать. — Это был несчастный случай на стройплощадке месяц назад.
— Так вот почему ты позвонила мне?
Он впитывал новую информацию, пытаясь подавить покалывающее кожу беспокойство. Мэнни задал следующий логичный вопрос:
— Она нездорова?
— Голова прекрасно зажила. Сама по себе рана не была опасной для жизни, — ответила мать.
Облегчение Мэнни длилось всего несколько секунд.
Его мать помолилась вслух. В детстве это никогда не предвещало ничего хорошего.
— Врачи вылечили внешнюю рану, но пока не могут вылечить ее изнутри.
— Что ты имеешь в виду?
Он снова взглянул на Амаль. Внешне она выглядела вполне здоровой.
Интересно, почему они не позвонили месяц назад, когда все произошло?
«Не хотели тебя видеть, как и ты их», — подсказал внутренний голос.
Мансур сжал челюсти и насупился.
А его мать между тем продолжила:
— У Амаль амнезия.
От этих слов Мансур на мгновение оцепенел. Он ожидал чего угодно, но амнезия Амаль никак не укладывалась в голове.
Амаль направилась было к выходу с веранды. Их сочувствующие взгляды и разговор о ней, словно ее здесь нет, были ей неприятны. Но Мансур схватил ее за руку и остановил.
Сопротивляться его железной хватке было бесполезно. Лучше выяснить, что ему от нее нужно. Словно прочитав ее мысли, Мэнни процедил:
— Разговор еще не окончен.
Притворяться теперь, когда он знает про амнезию, было бесполезно, и Амаль ответила:
— Твоя мама все сказала. Мне нечего добавить. Я нездорова.
— И тем не менее я хочу с тобой поговорить. Но не здесь.
Он кинул многозначительный взгляд во двор, где толпились любопытные служанки и шофер. Прислуга смотрела на них с неприкрытым любопытством, граничащим с ужасом. Они стояли так близко друг к другу, что их тела почти соприкасались. По местным обычаям, это было совершенно недопустимо.