В тринадцать лет Франко пришлось бросить школу, чтобы помогать родителям на ферме, но он был очень трудолюбивым и смышленым. Он начинал как каменщик и боксер-любитель, но затем перебрался на север, в Германию, и стал зарабатывать на жизнь, работая на стройках. В Мюнхене Франко освоил немецкий язык и изучил город настолько хорошо, что получил лицензию водителя такси. В Мюнхене экзамены на право управлять такси были настолько жесткие, что их с трудом сдавали даже коренные немцы, поэтому все поразились, когда их успешно сдал итальянец.
Франко занимался силовым троеборьем, я был культуристом, и мы оба понимали, что наши занятия дополняют друг друга. Я хотел нарастить мышечную массу, что означало работу с тяжелыми гирями и гантелями, и Франко знал, как это делать. В то же время я разбирался в культуризме, и Франко тоже хотел это освоить. Он говорил мне: «Я хочу стать Мистером Вселенная». Другие над ним смеялись — в нем было всего пять футов пять дюймов роста, — однако в культуризме пропорции и симметрия могут одержать верх над одними габаритами. Мне нравились наши совместные тренировки.
Возможно, благодаря тому, что ему пришлось проводить так много времени на открытом воздухе, Франко очень быстро схватывал все новое. Так, например, ему пришлась по душе моя теория «встряски для мышц». Мне всегда казалось, что самым главным препятствием для успешных тренировок является чересчур быстрая адаптация тела. Если выполнять изо дня в день одно и то же количество упражнений, даже наращивая вес гантелей, рост мышц через какое-то время замедлится и вовсе прекратится, поскольку мышцы уже научились очень эффективно выполнять то, что от них ожидается. И для того чтобы их разбудить, снова заставить расти, необходимо встряхнуть их, дав понять: «Вы никогда не будете знать, чего вам ждать. Всякий раз это будет не то, к чему вы приготовились. Сегодня это одно, завтра совершенно другое. Сегодня это может быть работа со сверхтяжелыми гирями, завтра это уже будет увеличение количества упражнений».
Для встряски мышц мы разработали метод, который назвали «раздеванием». Обыкновенно на тренировке какое-то упражнение выполняется сначала с маленькой нагрузкой, затем нагрузка постепенно увеличивается. Однако при «раздевании» происходит обратное. Например, готовясь к выступлению в Лондоне, я хотел нарастить дельтовидные мышцы. Для этого я выполнял упражнения с гирями: в каждую руку берется по гире, руки разводятся в стороны на уровне плеча, затем поднимаются над головой. В процессе «раздевания» я начинал со своей предельной нагрузки: шесть раз со стофунтовыми гирями. Затем отставить стофунтовые гири, взять девяностофунтовые и снова выполнить упражнение шесть раз. И так далее, до самых легких гирь. К тому времени как я доходил до сорокафунтовых гирь, плечи у меня горели, и, выполняя упражнение с легкими гирями, я испытывал такое ощущение, будто работаю со стофунтовыми гигантами. Но прежде чем я отставлял гири, дельтовидные мышцы испытывали еще более сильную встряску: я поднимал сорокафунтовые гири вдоль тела, от уровня бедер до высоты плеч. После этого плечевые мышцы приходили в безумную ярость, и я уже не знал, куда положить руки: мне доставляло мучительную боль, если они просто свисали вниз, а поднять их было просто невозможно. Я мог только бессильно уронить руки на стол или на тренажер, чтобы хоть как-то унять невыносимую боль. Дельтовидные мышцы вопили благим матом от неожиданной последовательности упражнений. Я продемонстрировал им, кто в доме хозяин. И теперь им оставалось только приходить в себя и расти.
Усиленно позанимавшись весь день, вечером я хотел отдохнуть. А в Мюнхене в 1966 году это означало пивной зал, а пивной зал означал драки. Мы с приятелями отправлялись в эти заведения, где каждый вечер люди сидели за длинными столами, смеялись, спорили, поднимали кружки. И, разумеется, пили. Постоянно вспыхивали драки, но никогда не было ничего похожего на «я убью эту сволочь!» Когда драка заканчивалась, один из противников говорил: «О, давай выпьем по кружке пива. Я могу тебя угостить?» А второй отвечал: «Да, я проиграл, так что ты по крайней мере можешь угостить меня пивом. К тому же, у меня все равно нет денег». И вот они уже пьют вместе, как ни в чем не бывало.
Собственно пиво меня не интересовало, потому что оно отрицательно сказалось бы на моих тренировках. Я редко выпивал за весь вечер больше одной кружки. Но вот подраться я обожал. Мне казалось, что каждый день я открываю в себе новые силы; я чувствовал себя огромным, могучим и неудержимым. Особенно я не раздумывал. Если кто-то косо на меня смотрел или чем-либо оскорблял, я тотчас же налетал на него. Я предпочитал шоковую терапию. Я срывал с себя рубашку, оставаясь в одной майке, и одним ударом валил противника с ног. Случалось, что бедняга, увидев мои мышцы, поспешно бормотал: «О, что за черт, почему бы нам просто не выпить пива?»