Земля вздрагивает так, что меня подбрасывает. Баба уже стоит на земле и одной рукой вытаскивает избу из болота, даже не касаясь ее. Болото чавкает, стонет, сопротивляется но изба выходит, как огромный грязный младенец из матери. Неприятный звук чмоканья и дом с грязными лапами уже на ровной поверхности и кажется, что он смотрит на меня.
Баба Ага улыбается слегка, одними кончиками губ и меня окутывает ужасом, как плащом. Мороз, кажется все обдало холодом. Захрустел даже воздух вокруг. Кажется, что побелела и склонила головы трава под ногами и склонились белые березы вокруг нас – но это все только мираж и игры больного воображения или панический страх. Праща выпала из руки, я и не заметил, как ослабели пальцы. В небе появляются точки и я уже понимаю, что это возвращаются гуси-лебеди – помощники бабки. Из болота появляется рука, она цепляется за поверхность и вытягивает бесформенное тело наружу, за ней вторая и еще одна и еще. Десятки зеленых, облепленным илом коричнево-зеленых рук тянутся на поверхность.
Птицы уже спускаются гарланя во всю глотку и садятся у ног бабы, которая улыбается уже в открытую.
Я поднимаю пращу, но раскрутить ее сил уже нет. Руки ослабели, мышцы болят – чертов страх мешает соображать.
– А ну разойдись нечисть неруская! – гаркает зычный голос, и он принадлежит не мне. Такой знакомый до боли голос, что он даже кажется галлюцинацией и я с надеждой оборачиваюсь.
Влад шагает уверенно и без страха. У него в руках меч, на теле кольчуга и на голове шлем. Он улыбается и подмигивает мне, не замечая моего белого лица. Рядом с ним шагает тот самый поп, как его там. Тоже преобразившийся. Умытый, причесанный, в дорожном одеянии. За плечом котомка а на груди крест болтается, в руке дымит кадило, которым он крутит изредка над головой Влада. Поп машет кадилом направляя дым в мою сторону и я слышу этот приятный запах и в голове проясняется. Система пишет про то что наложен бафф дающий временно плюсы ко всем характеристикам. Вот, что жрец животворящий в команде делает, даже баба Ага в лице изменилась.
Чем ближе они подходят, тем сильнее мрачнеет лицо нежити. Влад становится впереди меня а мы с батюшкой по правую и левую руку. На мгновение приходит тишина, но только на мгновение.
– Будем биться нечисть, али разговаривать?
И могущественная старая как сам мир Баба Ага вдруг меняется и улыбается заискивающе.
– Да чего ты сынок, абиделся али как? Так я пошутила ведь.
Она машет правой рукой и лебеди взлетают, пролетают над крышей избушки, поднимаются над кронами деревьев и исчезают вдали; ужасные руки из болота всасываются назад даже без прямого приказа, только поверхность болотной жижи побурлила немного, избушка поворачивается к нам передом и широко отворяет двери. Бабка идет к ней держась за поясницу и кряхчет, согнулась и назад изредка через плечо оглядывается, охает.
– Чего стоите, как столбы? Пошли чай пить.
Влад посмотрел на меня и пожал плечами. Я посмотрел на попа (как же его зовут?) и тоже плечами пожал.
– Пойдем что ли? – сказал святой отец, – Бабка Ага драться не хочет с нами. А может задумала чего? Так будем бдительны и не пьем, а то подсыпет чего.
Старуха уже зашла в дом и гремела изнутри посудой. Избушка не двигалась и не казалась уже живой.
– Ладно, – сказал Влад, – Идем пообщаемся. Пусть рассказывает, чего она так подобрела.
Глава 16
– Мордатый пусть останется! – первым делом провозгласила бабка. Она еще не успела исчезнуть внутри избы и стояла на пороге оглядываясь. Эх, где та красавица, которую она "показала" ранее? Наверное это образ бабы Аги, которой она была в молодости, пока в ведьму не превратилась. Хотя была ли она нормальной когда-то? Не знаю, в сказках такое не обсуждалось – чистое зло обычно эта колдунья и про молодость как-то умалчивали в книжках. Сейчас на пороге замерла горбатая, скрученная варикозом, проклятием, старостью и плохим питание старуха с коричневой кожей, бледными пальцами с грязными ногтями. Это не говоря о длинных седых патлах. Мерзкая картинка. Еще и курит, наверное, трубку эта бабушка.
А мы тем временем замерли. То есть определиться не могли. Кто тут у нас мордатый? Стоим и друг на друга глядим. Я сам себя сразу отмел. Ну а что. Какой я мордатый? Вот Влад ничего – здоровый крепкий парень. Лицо круглое, на молоке домашнем и хлебе горячем раздавшееся. Смотрит с подозрением на святого отца, о чем думает интересно? А, ну да.