Ирина, которая всю свою жизнь так цеплялась за жизнь, так боролась за место под солнцем, так верила в свою звезду, Ирина, которая пережила унижения, одиночество, предательство, любовь – добровольно отказалась от борьбы за своё будущее, за будущее своего рода. Она встала из-за стола, подошла к комоду, открыла верхний ящик, где лежали таблетки, взяла все упаковки, потом заглянула на кухню, достала из холодильника бутылку красного вина, которую приберегала на случай внезапных гостей, и побрела в гостиную.
Бежевый пузан, больше похожий не на медведя, а на раздобревшего бюргера, улыбался Ирине с дивана. В квартире стояла оглушительная тишина, казалось, мир замер в ожидании непоправимого шага, который готова была совершить Ирина. Внезапно эту оглушительную тишину взорвала трель дверного звонка, Ирина вздрогнула. Звонили настойчиво, поэтому не оставалось ничего иного, кроме как забыть на время о своём намерении и пойти открыть дверь.
За дверью оказалась Шурочка Кукушкина, кадровичка их телекомпании, в принципе единственный человек, который интересовался её жизнью. Не сказать, что девушки были особенно близки, но Шурочка была в курсе некоторых событий в жизни Ирины. Иногда после работы они забегали в ближайшее кафе и говорили о всякой ерунде, обсуждали мужчин и наряды ведущих. Шурочка впорхнула в квартиру, осыпав Ирину снежинками и впустив в помещение облако холодного воздуха, и ахнула, увидев лицо Ирины.
Господи, что случилось? На тебе лица нет, в гроб краше кладут!
Всё нормально. Зачем пришла, что-то на работе?
Ну ни фига себе, я думала, ты обрадуешься. Ни здрасьте, ни привет! Ты заболела, что ли? Да что с тобой?
Я… всё хорошо, просто я … немного занята.
Немного – это не страшно, я ненадолго, – протараторила Шурочка и, не слушая слабых возражений Ирины, влетела в гостиную. Первое, что бросилось ей в глаза – горка таблеток на журнальном столике и початая бутылка вина. Шурочка мгновенно оценила ситуацию, сняла с головы шляпку, сгребла в неё таблетки и направилась в ванную комнату, чтобы избавиться от отравы. Ирина кинулась следом.
Отдай таблетки! – кричала Ирина, вырывая из рук Шурочки её модную шляпу.
Не отдам! Дура, решила травиться! Не позволю! Ты – самый лучший репортёр на канале, офигела, да? Всё есть – зарплата, внешность, мозги, а ты вон что – белые тапки захотела примерить! Дурында, да кому хуже-то будет? Ну, найдут на твоё место другую девочку, государство оттяпает твою квартирку, и ничего после тебя не останется, только холмик на кладбище для бедных. Кому и что ты докажешь? Кто останется рыдать над твоим холмиком?
Ирина сидела на диване, сжимая в руках игрушку, по лицу текли слёзы. Она больше не слышала слов Шурочки, они долетали до неё каким-то гулким бормотанием, смысла которого она не могла разобрать. В голове царила пустота, Ирина вдруг ощутила неожиданную лёгкость, ей было впервые так хорошо за последние несколько месяцев, словно с ног и рук кто-то невидимый снял тяжёлые кандалы. Она сидела, наслаждаясь тишиной, а потом потеряла сознание.
…Ирина открыла глаза. В незнакомой комнате царил полумрак, сквозь зарешеченные окна было видно, как густо валил снег, покрывая толстым слоем ветви дерева, росшего возле дома. Тело Ирины охватывала приятная нега, но глаза открывались с трудом, будто перед сновидением она долго плакала. Ирина сладко потянулась, недоумевая относительно того места где находилась, недоумение еще не успело перерасти в растерянность, как в комнате вспыхнул свет и Ирина поняла, что находится в казённом месте, скорее всего это была больница.
Ирина Григорьевна, очнулись, душечка! – к Ирине подошла полная женщина и склонилась над кушеткой. – Как Вы себя чувствуете?
Хорошо, но мне стало бы намного лучше, если бы Вы сказали, где я нахожусь и почему?
Вы, главное, постарайтесь не нервничать. У Вас был нервный срыв, Ваша подруга вызвала скорую, и Вас привезли к нам, в неврологическое отделение.
Я в больнице?