Пару раз за день Ирина спускалась в обеденную залу, чтобы немного покушать. Аппетита не было, но морить себя голодом Ирина уже не могла, потому что маленькому человечку внутри неё требовалось питание: первое, второе, третье и компот. Евгений отсутствовал.
Стемнело, когда Ирине очень захотелось выпить обычной питьевой воды. Она, было, потянулась к графину, но он оказался пуст. Ирина взглянула на часы: половина одиннадцатого вечера. Хорошо она зачиталась, как раз дошла до пожара в комнате мистера Рочестера, и первых робких чувств Джейн.
Кулер был только на первом этаже. Ирина накинула на халат кофту и прямо в тапочках, с неприбранными волосами, отправилась за водой. Было уже довольно поздно, не хотелось громыхать лифтом в такой поздний час. Хотя лифт и был новым и навороченным, сегодня с утра он шумел, словно стадо баранов. И Ирина решила спуститься по лестнице, чтобы не переполошить проживающих в отеле.
Ирина миновала стойку ресепшен, она немного сомневалась, в левом или правом крыле отеля находилась спасительная влага, но решила найти её источник сама.
Сначала тихо, а потом всё громче и громче до слуха Ирины стали долетать нежные и щемящие звуки музыки. Очевидно, один из постояльцев отеля решил помузицировать. Внезапно нежные аккорды сменились бурными пассажами. Странно, но незнакомец (или незнакомка) испытывали в этот поздний час эмоции, сродни эмоциям Ирины. Если бы она умела играть, она не убрала бы ни одной ноты из странного и волнующего экспромта, исполняемого в обеденной зале, мимо которой как раз проходила Ирина. Её так потрясла сила исполняемого произведения, что захотелось увидеть автора необычного экспромта.
Первое, что бросилось в глаза - початая бутылка вина и бокал, наполовину опустошённый. А за роялем, или это была просто игра разума, сидел Евгений. Две свечи на поверхности рояля - вот и всё освещение. Отзвучали последние ноты, их звук стих в ночи, и Евгений медленно поднял голову: "Ира".
Ирина вздрогнула от его голоса. Он был хриплым и взволнованным. Она попятилась к двери.
- Не спится накануне моей свадьбы? Вот и мне не спится. Думаю, всё ли я правильно сделал. Сомнения. Вечные сомнения. Почему ты на меня так смотришь?
- Как?
- Как на привидение. Ещё мгновение, и ты упорхнёшь отсюда, словно сама и есть видение. А я останусь здесь до утра, и только бутылка вина будет мне доброй компанией. В таких делах нет друзей.
- В каких делах?
- Сердечных.
- Извини, я не понимаю.
- Конечно, я и сам не понимаю. Скажи, а если бы всё сложилось иначе, ты вышла бы за меня замуж?
- Можно, я не стану отвечать? Есть такое выражение: "сослагательное наклонение всегда противоречит фактам". Я не знаю, что было бы.
- Ира, - повторил Евгений и тихо добавил: "иди ко мне".
Но Ирина покачала головой и, повернувшись к Евгению спиной, быстрыми шагами направилась обратно к стойке ресепшен. Она прошла не в то крыло отеля, следовало пройти в правое, но пить уже не хотелось. Хотелось прийти в номер, лечь в постель и проснуться, когда всё закончится, и новобрачные улетят в тёплые страны в свадебное путешествие.
Половину ночи Ирина проворочалась, другую половину посвятила примерке и глажке платья. Платье сидело изумительно, оно стало впору, Ольга с портнихой были обе правы, когда настаивали на маленьком запасе для будущих округлостей Ирины. Но чтобы выглядеть стройнее, Ирина решила надеть утягивающий пояс. Конечно, это вредно для ребёнка, но зато никаких ассоциаций с беременностью. Ирина уже решила, что не станет говорить Евгению правду о своей малышке.
Без пятнадцати девять утра Ирина была при полном параде: алое платье, лисья накидка и аккуратная причёска. Макияж неброский, словом, настоящая подруга жениха - главное, не затмить невесту.
Без пяти девять в дверь постучали. Это был швейцар, он предупредил Ирину, что лимузин подан и предложил проводить до машины. Ирина прошла, как в тумане, в лифт, дверцы лифта захлопнулись. Швейцар молчал, и слава Богу, потому что ни говорить, ни думать Ирина уже не могла.
Лимузин оказался грандиознее, чем предполагала Ирина. Она хотела поздороваться с шофёром, но тот словно не замечал её: отвернувшись, курил сигарету. Запах сигареты показался Ирине знакомым, но она не придала этому никакого значения: Мало ли мужчин курят именно эту марку. Марку, которую курил Андрей. Швейцар любезно распахнул перед Ириной заднюю дверь, водитель лимузина только глубже надвинул на голову джинсовую кепку.
И вот лимузин тронулся с места, Ирина взглянула сквозь затонированное стекло на отель и подумала, что ещё один-два дня, и она будет далеко от этих мест. И этот вид станет всего лишь одной картинкой из калейдоскопа других картинок. Её прошлого.
Водитель снова закурил. Ирина не выдержала:
- Я попросила бы вас. Неужели вам не говорили, что курить в салоне при пассажире запрещено? Об этом даже таксисты знают.
- Неужто? - нет, этого не может быть! Андрей, это его голос, его запах. Что за наваждение?!
- Узнала? Ты ведь узнала меня ещё на улице. По запаху почуяла. Да, это я, - и водитель скинул кепку и тёмные очки. Андрей. Только сильно изменившийся, постаревший, коротко бритый, синяки под глазами. И глаза: злые, полные ненависти. "Я же обещал на суде, что вернусь, и вот я здесь. Рада?" Ирина немного пришла в себя, и тут ей на помощь пришла бессонная ночь, стало как-то всё равно, что будет дальше. И всё же Ирина решила попробовать разбудить в Андрее жалость.
- Андрей, я беременна. Если что-то случится со мной, ты покалечишь двух человек. Понятно, что ты зол на меня, но при чём здесь ребёнок, да ещё и не родившийся?
- Девочка или мальчик?
- Девочка.
- Мило. Но ты не переживай. Папашку мы тоже доставим. Сдохнете оба. Ох, прости, все трое, - и Андрей захохотал.