Я слушал, слушал, и что-то понимал, а что-то нет. Но те чувства, которые она вызывала у меня своим добродушнейшим рассуждением, я считал самыми важными в своей жизни.
VI
День 2-й
Случается в жизни, что ложишься спать с мечтательными, воодушевляющими, ободряющими мыслями, а просыпаешься с пустой головой. Вот именно таким я проснулся. Я был разбитым, ничего не хотелось. Жизнь потеряла свои прежние яркие краски и стала серой. Я чувствовал, что был даже холодным, сухим и грубым. Мне хотелось хамить… Как жалко, что поблизости не было веселого человека, я бы ему задал!
Меня словно подменили…
Куда подевалось вчерашнее состояние? Что с ним сотворила ночь? Она как будто пропитала все мое существо тьмою. Окутала меня словно повилика, и крепко прижала к себе, как мать прижимает дитя в случае опасности. От меня смердело злорадством.
После того, как я заметил за собой осуждение и недовольство, и заметил, что испытываю при этом гордость, я признал свое состояние за болезненное, даже опасное.
Я вынес приговор сам себе. Я осудил все существо свое. Под гнет моего обвинения попадало все без разбору, как хорошее, что есть во мне, так и плохое. Я не разбирался, что нужно наказать, а что помиловать. Поэтому, после обвинительного приговора мне стало еще дурнее. Порой человек много думая, может заблудиться в собственных рассуждениях, может ранить собственную душу. Мысль задевает чувство, а возмущенное чувство задевает все существо наше.
Мне нужно было немедленно прийти в себя. Как пьяному человеку нужен сон, для того, чтобы прийти в сознание, так мне требовалось уединение и тишина для того, чтобы снова любить.
«Как найти уединение среди людей? Закрыться в себе, перестать разговаривать, уйти прочь, скрыться?» – эти и другие вопросы посещали меня.
«Но я не могу сбежать. Нога еще болит»
«Стоп! – подумал я через некоторое время. – Что я такое говорю?.. Почему я раздраженный? Должна же быть причина. Если меня посетило это состояние, значит этому что-то послужило. Но что? Зачем оно меня посетило? Ведь все было хорошо… Ну ладно!.. будем разбираться»
Я начал крутиться из стороны в сторону. Мне стало жарко. Я отбросил одеяло. Стало холодно. Я его опять натянул, только оставил ногу открытой. Стало холодно ноге, но жарко телу. Чем больше я двигался, тем мне становилось жарче и несноснее. Внутри творилось такое же неопределенное состояние. Хотелось что-то делать, и вместе с этим не хотелось ничего. Хотелось закричать во все горло, и хотелось замолчать вовек.
«Да что это твориться со мной, в конце та концов!»
Я начал снова думать.
«Хорошо, посмотрю на это с другой стороны… Мне сейчас нехорошо. Я пытаюсь найти причину этому, но понимаю, что ее нет. Но по сути, ведь все хорошо у меня. Все живы-здоровы. Я сам жив-здоров… А что, если не думать о себе?»
Эта мысль возникла так внезапно и поразила все существо мое, что я на мгновение застыл в оцепенении. Увидеть меня сейчас в этом положении, было бы страшное и одновременно странное зрелище. Я был похож на труп; но сердце мое билось как никогда. Я был бледен, но в глазах сверкали краски жизни. В груди у меня жгло, как в печи. Эта простая мысль была для меня светом. Она показалась до такой степени обычной, что я удивился тому, почему она не возникала у меня раньше.
Я задумался о других людях…
Сначала я вспомнил о родителях, о бабушке. Потом начал думать о друзьях и знакомых. Чем больше я думал о других людях, чем больше вспоминал о них что-то хорошее, тем мне становилось лучше. Я совершенно забыл о себе. Я думал о других людях, и меня как будто не существовало вовсе. Я на мгновение представил, что я – это не я, а мои родители, друзья, знакомые, все люди. Я чувствовал жизнь в каждом человеческом существе. Но чувствовал эту жизнь не как отдельную от моей, а как одну единственную общую жизнь всех людей.
Но вдруг я вспомнил о себе. Искушение и зло, показавшие свое мерзкое обличие, не собирались сдаваться, не хотели без боя отдавать меня в руки добра. Мне стало хуже… Все, что хорошее я почувствовал, начинало осыпаться, как старая штукатурка. Я испугался, что потеряю это блаженное состояние, и потому сразу, как дикий зверь, мысленно вцепился когтями за жизни других людей и снова ожил, окрылился; мне стало счастливо. Я стал прикидывать, почему так, но не мог найти ответ. Да он мне и не нужен был. Я начал думать о других, и мне было хорошо. Больше ничего и не нужно.