Прошел месяц после ухода в декрет. Вроде роды и скоро, но еще есть время подготовиться. Для маленького еще ничего не припасено – плохая примета заранее все покупать! Кое-что от сынишки осталось, остальное отец приобретет, пока в роддоме будут лежать. Да и некогда Лизе по магазинам бегать. Она твердо решила готовиться к поступлению в педагогический. Хочет быть воспитателем. Чувствует, что нашла свою стезю.
Схватки раньше положенного. Сначала Лиза и не поняла, что это они. Но потом стало совсем невыносимо. На скорой Лизу доставили в роддом. С мигалками. Было очень больно, больнее, чем в первый раз. И очень страшно. Все как в тумане. Лиза даже не сопротивлялась, когда в приемнике ей делали УЗИ, хмурили брови, говорили что-то про большую голову. «Сами не родите! Нужно кесарить!» Делайте уже что-нибудь! Больно! Как же больно…
Очнулась Лиза в палате интенсивной терапии. Саднило горло. Сказали, что от трубки, которую вставляли во время наркоза. Говорят, девочка родилась. 2750, 48 сантиметров. Миниатюрная какая. В реанимации новорожденных лежит, обследуют. Что-то не так с ней. Ну ничего, все будет хорошо. Надо набираться сил, скоро будет не до сна.
На следующий день Лизоньку перевели в обычную палату – к молодым матерям с новорожденными. Малыши так забавно и по-разному кричат. Кто-то жалобно, кто-то требовательно. Кажется, в груди стало появляться молоко.
Лизу пригласили на беседу к неонатологу. Это что еще за зверь такой? Молодой, но очень серьезный, в цветастом медицинском костюме, говорит какие-то непонятные слова:
– Гидроцефалическая конфигурация головы… Маленькие полушария мозжечка… Нарушение архитектоники головного мозга… Стигмы дизэмбриогенеза… Расщелина твердого и мягкого нёба…
Наверное, на десятом устрашающем термине Лиза перебила врача:
– Я ничего не понимаю! Что с ней?
Доктор, как рыба, беззвучно пошевелил губами. Наверное, совсем недавно работает, не знает, как по-человечески объяснить. Потом вздохнул и повел Лизоньку в палату, где было несколько деток, опутанных трубками и проводами. Пищали приборы, пахло лекарствами.
Врач подвел Лизу к пластиковому контейнеру, в котором лежала ее девочка. Бешено билось сердце – сейчас она встретится с доченькой!
Все было не так, как рисовала во снах Лиза. При взгляде на дочь как-то разом сложились у нее в голове странные слова, произнесенные доктором. Нет, понятными они не стали. Но слились в короткое «Все плохо!». Лизонька тут же отвернулась. Было больно смотреть. Казалось, что снова начались схватки. Закружилась голова. Ее отвели в палату, уложили в постель, и она забылась крепким сном.
Спала Лиза часа три. Вернувшись в реальность, первым делом посмотрела по сторонам. Она все еще в роддоме. Перед глазами инкубатор: ребенок, которого она выносила. Дитя, которому не суждено нормально жить. В горле комок, внутренности перевернулись, затошнило. Найдя наконец мобильный с кучей пропущенных звонков и тревожных сообщений, она набрала Колю…
Через пару часов они вдвоем в приемной главврача писали заявления. Отказывались от дочери. Ребенок родился очень больным, с тяжелыми пороками. Девочка никогда не будет даже близка к нормальному состоянию. У их семьи нет средств и сил, чтобы ухаживать за инвалидом. Лизе нужно учиться, чтобы стать воспитателем. Растить и обеспечивать старшего ребенка. Все говорило в пользу отказа. Это правильно.
Пройдут годы, Лизонька исполнит мечту – закончит педагогический и даже дорастет до заведующей детским садом. У нее родится еще ребенок, совершенно здоровый сын. Будут внучата. Хорошая, счастливая семья. Лиза иногда будет вспоминать дочь – свой скелет в шкафу. Может ли у уважаемого человека, педагога со стажем, быть за спиной постыдный факт отказа от собственного ребенка? Вопрос, разумеется, риторический. Жизнь – хитрая стерва. Но зачастую мы своими руками творим то, что потом пытаемся скрыть.
ХОТИМ ЗНАТЬ БОЛЬШЕ!
ЧТО НАМ СКАЖЕТ ДОКТОР?
Девочку на 12-е сутки жизни госпитализировали для дообследования в детскую больницу. Расщелина твердого и мягкого нёба, гипоплазия ушных раковин и слуховых ходов, стигмы дизэмбриогенеза: широко расставленные глазные щели, широкая переносица, низкое расположение ушных раковин. С помощью аудиометрии выявлена глухота.
На осмотр ребенок реагировал очень вяло, не брал бутылочку, пришлось кормить через зонд. Отсутствовали сосательный и глотательный рефлексы. Большая голова, сниженные рефлексы, зрачки, вяло реагирующие на свет.