Наконец Абдулла повернулся к Гази и знаком приказал ему приблизиться. Дождавшись, пока тот встанет перед ним, он спросил:
– Как твоя рука?
– Не так уж плохо.
– Скоро мы ею займемся, – пообещал Абдулла. – Когда вернется мой племянник, я скажу, чтобы он привез сюда доктора из Рияда. – Он сделал паузу и встретился глазами со своим телохранителем. – Надеюсь, ты понимаешь, как важно было выполнить мой приказ и причинить себе боль? Только так я мог продемонстрировать Халиду и Наджибу, как беззаветно ты предан мне.
Гази пожал своими широкими плечами. Абдулла поставил локти на подлокотники кресла, скрестил пальцы и продолжил дружелюбным тоном:
– Я горжусь и тобой, и Суруром, а вы оба должны гордиться собой. Немногие могут похвастаться тем, что шагали со мной рядом, когда я переделывал историю. Кто знает, может быть, мы вместе войдем во Врата Рая? – Его плотоядные губы растянулись в довольной улыбке. – Аллах не каждого выбирает для выполнения такой важной…
Услышав нарастающий звук реактивного самолета, он поднял голову; с оглушающим ревом самолет пролетел прямо над их головами – от сотрясения воздуха высоко в куполе ротонды задрожали стекла витражей. Когда звук стал стихать, его слух различил стрекот вертолета.
– Ну, что я тебе говорил? – обратился он к Гази. – Это мой племянник. Твоей рукой займутся еще раньше, чем я предполагал. Как только его приведут ко мне, я прикажу ему отправить самолет в Рияд за доктором для тебя и Сурура.
Гази бесстрастно глядел на него.
– Со мной все в порядке. Можно не торопиться.
– Как раз наоборот, – в глазах Абдуллы вспыхнули серебристые искорки. – Не забывай, Гази, я рассчитываю на то, что ты и Сурур будете охранять меня. А для этого вы должны быть в отличной форме!
– Как прикажете, – ответил Гази.
– Именно так. – Абдулла подался вперед и склонился над картой Мекки.
Вдруг высоко над его головой застекленный купол расцветился всеми цветами радуги и произошла ослепительно белая вспышка. Бирюзовые, розовые, синие и зеленые круги пошли у него перед глазами, расходясь мириадами цветных брызг, а он находился как раз посредине – как в центре огромной мишени. Пораженный, он взглянул вверх. В его глазах был гнев, однако голос оставался спокойным:
– Мне придется поговорить с моими людьми. Иногда они ведут себя как дети. Ракеты – не игрушка!
Тупая радость засветилась в глазах Гази.
– Позвольте мне пойти и прекратить это!
– Нет, нет, останься здесь, – поспешил сказать Абдулла, сделав небрежный жест рукой. – Я уже почти закончил свои дела, и, прежде чем мы пойдем наверх, зайдем в казармы.
Он снова склонился над картой. Стрекот вертолета снаружи становился все громче, и его охватило странное беспокойство. Пожав плечами, он отбросил сомнения. Наджиб на самом деле вернулся, подумал он, и через минуту уже забыл о вертолете.
Абдулла понял свою ошибку, только когда вторая белая ракета осветила стеклянный купол. Грохот винтов наполнил помещение невыносимым шумом – вертолет на мгновение завис над крышей, а затем двинулся прочь. Уже зазвучали первые выстрелы, когда Абдулла очнулся от секундного забытья. Он прыжком поднялся с кресла и вместе с Гази побежал по белому ковру, устилавшему пол огромной комнаты. Не успели они добежать до двери, как в дальнем конце комнаты сквозь зеленоватое стекло внутрь влетела граната и раздался оглушительный взрыв, разметавший вокруг тучи стеклянных осколков. Оранжево-черный шар превратился в столб и взрывная волна подняла их обоих и с силой бросила на пол. Казалось, из комнаты улетучился весь воздух. Столы, рядом с которыми они находились еще мгновение назад, оказались сплошь засыпанными битым витражным стеклом. Это было жестокое, но завораживающее зрелище – в воздухе еще стоял столб сверкающей стеклянной пыли.
Абдулла потряс головой – взрывом ему заложило уши; в комнате стоял отвратительный запах взрывчатки и керосина. Стены покрылись оспинами от шрапнели. Ковер горел и дымился, источая запах горелой овечьей шерсти. Скоро здесь нечем будет дышать. Им с Гази каким-то чудом удалось уцелеть. Он почувствовал, что его лицо испачкано чем-то теплым и липким. Кровь. Разлетевшиеся осколки стекла порезали его.
Абдулла ощутил, как затмевающая сознание ярость охватывает его. Его меджлис – штаб и тронный зал, символ его могущества – был превращен в руины.
В проклятия, которыми он разразился, вплелись нотки страха: драгоценные мгновения были упущены. Он слишком медленно соображал. И только сейчас понял причину своего мимолетного беспокойства, испытанного несколько минут назад.
Одно дело – самолет Наджиба, а другое – вертолет. В радиусе ста восьмидесяти миль от дворца не должно быть никаких вертолетов!
Он прыжком вскочил на ноги.
– Вставай! – заорал он, обращаясь к Гази. – На нас напали!
Все вокруг напоминало эпицентр землетрясения.
От нескольких взрывов, произведенных один за другим во внутренних покоях дворца, пол вздыбился и задрожал, как будто прямо под ним с грохотом промчался товарный поезд. Здание содрогнулось, и рядом с Дэлией по затянутой розовым сафьяном стене побежала тонкая трещина. Позади нее в гостиной сыпались оконные стекла; было слышно, как треснуло и вылетело из рамы висевшее на стене венецианское зеркало. С частым стуком посыпались вниз с полочек и столиков многочисленные предметы антиквариата. Дэлия закричала и с новой силой стала колотить кулаками в невельсоновские двери. Все напрасно. Никто не шел ей на помощь. Большие бронзовые створки гудели и вибрировали от ее ударов. Эти двери так просто не откроешь.
Вдруг все стихло – так же внезапно, как и началось. Она приложила ухо к бронзовой двери. Услышав доносившиеся из холла приглушенные крики, снова закричала и заколотила в дверь. Спустя минуту обессиленно сползла вниз и села, прислонясь спиной к стене. Кулаки болели, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. «Видимо, дело идет к тому, что здесь скоро никого не останется в живых, в том числе и меня», – подумала она.
Где-то в дальних помещениях или снаружи продолжали греметь взрывы. Дэлия заглянула внутрь гостиной. Незадолго до нападения, она открыла окна и раздвинула гардины, чтобы услышать шум приближающегося самолета. Сейчас же, сквозь горизонтальные щели в ставнях, ей были видны красные и оранжевые вспышки, напоминавшие фейерверк. При каждом взрыве ставни со стуком дрожали, однако, подобно бронзовым дверям, все они держались на своих петлях.
Любопытно, что, несмотря на испытываемые ею гнев и отчаяние, Дэлия не чувствовала ни малейшего страха. Ее, скорее, охватило радостное возбуждение. Внутри разливалось тепло. Наджиб сдержал свое обещание и прилетел за ней! Вот здорово!
Радоваться, однако, было еще рано. Раздался оглушительный свист и очередной взрыв потряс здание. С потолка лавиной посыпалась штукатурка, а большие мраморные плиты на полу приподнялись и сдвинулись с места. «Похоже, прицельный огонь начинает приближаться к месту, где я нахожусь, – подумала она. – Плохо дело!»
Голоса в холле зазвучали громче, а снаружи донесся хорошо различимый стрекот приближающегося вертолета. Через мгновение застучал пулемет. Боже спаси и сохрани Наджиба!
Дэлия яростно огляделась. Пора отсюда выбираться!
Но как?
Тут до нее дошло. Разумеется! Как она раньше не додумалась?! Бренди! Когда она суетилась тут, ей на глаза попадалась бутылка бренди!
Она замерла на мгновение, сдерживая сердцебиение, и, сорвавшись с места, со всех ног устремилась в гостиную. Очередной взрыв заставил ее инстинктивно броситься на пол и закрыть голову руками. Снаружи по ставням ударил целый град шрапнели. Снопы бело-голубых искр с шипением посыпались через выбитые стекла.
Дэлия проползла по битому стеклу расстояние, отделявшее ее от буфетной стойки, и раскрыла дверцы. Бутылка была на месте. Она схватила ее за горлышко. «Курвуазье». Великолепно! На радостях даже чмокнула бутылку.
Так, теперь – спички. Ей нужны спички и фитиль. Зачем спички! Сгодится зажигалка! На столике в спальне она видела большую зажигалку.