У длинного прилавка с фруктами и овощами толпятся покупатели.
– Мы ничего не продаём – мы делимся тем, что есть, со всеми. Если бы не наши охотники, мы бы не выжили.
– Всадники, которых мы видели утром?
– Да. – Галл смотрит мне в глаза. – Они добывают для нас еду, одежду, лекарства.
– Ты хочешь сказать: крадут? – едва скрывая раздражение, уточняю я.
В Сейнтстоуне, Мортоне и Ривертоне жители упорно трудятся, а пустые приходят и берут, что плохо лежит?
– Тебя послушать, так мы в Фетерстоуне все лентяи… У нас просто нет выбора.
Я скептически поднимаю брови – Галл произнесла вслух то, что вертится у меня на языке. Однако… Женщина за прилавком с овощами такая худая и измождённая, да и остальные… у всех впалые щёки и голодный взгляд.
– Если бы отмеченные не забрали у нас землю, мы жили бы иначе, – хрипло защищается Галл. – Нас изгнали, вынудили переселиться на бесплодные земли. В неурожайный год мы все голодаем. Если бы не наши охотники и не добрые люди в ваших городах – мы зовём их во́ронами – мы бы не выжили.
Так вот как пустые называют своих друзей в наших городах… Отважные или просто безрассудные помощники пустых… Среди них были и папа, и Обель, и Оскар, и Коннор. Мою улыбку при воспоминании о добрых друзьях Галл принимает за насмешку.
– Ты думаешь, нам нравится такая жизнь? – возмущённо спрашивает она.
Что тут ответишь… В школе мы учили совсем другую историю. Как же договор о переселении? Разве пустые не ушли из Сейнтстоуна по доброй воле, чтобы жить отдельно? Задать эти вопросы я не успеваю. С весёлым смехом Галл наклоняется к подбежавшей тёмно-коричневой собаке и треплет её за ухом. Наверное, это Лаго. Неподалёку Фенн отделяется от небольшой группки парней и медленно, нехотя бредёт в нашу сторону. Я протягиваю к Лаго руки, желая познакомиться, и лицо Фенна мгновенно каменеет от сдерживаемого гнева.
Я смотрю ему прямо в глаза – меня не испугаешь, я не отвернусь и не заплачу. Что ж, даже хорошо, что брат Галл не прячет свои мысли за хитросплетениями вежливости. Не придётся терять времени на разгадывание тайн. Мысли и чувства Фенна написаны у него на лице. Я читаю их почти так же легко, как читала бы знаки и рисунки на коже жителей Сейнтстоуна.
– Оставь в покое собаку, – впившись в меня взглядом, требует он.
Я молча убираю руку.
– Отец зовёт обедать, – сообщает Фенн. – Галл, ты идёшь?
Вот такими, как Фенн, я и представляла себе пустых: холодными, злыми, надменными. Галл совсем другая – спокойная, добрая. Она смотрит на меня и неуверенно улыбается, как будто пытаясь успокоить.
– Мы скоро придём. Ты нас не жди.
– И не собирался, – фыркает Фенн и уходит, свистом подзывая Лаго.
Он чем-то неуловимо напоминает Джастуса. Фенн ненавидит меня так сильно, что не может даже смотреть в мою сторону. И он прав. Разве мне сто́ит верить?
Обед очень похож на завтрак. В мисках жидкая похлёбка, к которой каждому полагается половина сероватой лепёшки. Однако на кухне тепло, и еда на удивление сытная. За одним столом с Галл, Фенном, Соломоном и Танией мне не по себе. Не знаю, как они обычно обедают, но сегодня все напряжены, едва сдерживаются. Фенн скребёт ложкой по дну и крошит лепёшку. Наконец Соломон, откашлявшись, поднимает на меня глаза:
– Почему он поручился за тебя?
– Кто?
Я даже опускаю ложку, чтобы понять вопрос.
– Обель. Почему он поручился за тебя?
Фенн и Галл не скрывают удивления, и Соломон терпеливо поясняет:
– У Леоры было с собой рекомендательное письмо. От Обеля.
Галл удивлённо взвизгивает, а Фенн роняет лепёшку на стол.
– Он… был моим наставником, – неуверенно поясняю я. Что они знают об Обеле и его жизни в Сейнтстоуне? – Он помогал мне, учил меня.
– Чему?
Галл ждёт моего ответа, широко раскрыв глаза, Фенн – презрительно сжав губы, Тания застыла в недоумении, а Соломон смотрит на меня с непроницаемым, но не враждебным видом.
– Понимаете, я – чернильщица. Ну или была ею.
– Обель стал чернильщиком? – недоверчиво переспрашивает Соломон.
Похоже, они ничего не знают о жизни старшего сына.
– Да, он очень знаменит.
Фенн со скрипом отодвигает стул и встаёт. Он грустно и разочарованно смотрит в сторону:
– Мне пора работать.
Щёлкнув пальцами, он подзывает Лаго. Собака срывается с тёплого местечка у плиты и бежит следом, тихо цокая коготками по деревянному полу. Соломон что-то говорит вслед сыну, но в его голосе не слышно настойчивости. Тания молча выливает остатки похлёбки в кастрюлю, собирает пустые миски и относит их в раковину. Галл поворачивается ко мне.
– Пойдём со мной, Леора, – тихо приглашает она.