— Добрый день, мисс, — поздоровался он, притрагиваясь к широкому полю шляпы.
— Добрый день, — тихо ответила Эбби, одаривая его легкой улыбкой.
Отец не одобрил бы ее случайной встречи с мужчиной, да она и сама не была расположена беседовать с ним. Но, удаляясь от него прочь, Эбби спиной чувствовала, что он провожает ее взглядом. Краскер О’Хара наблюдал, как Эбби исчезает вдали. Кажется, она уже взрослая девушка, но она могла бы оказаться той, кого он разыскивает. Он уже исключил из списка дочь Годвина, но среди переселенцев, следующих этим караваном, было еще три девушки, которые путешествовали только с отцами. И, несмотря на то, что прочие отцы не были похожи на школьных учителей, все было возможным.
О’Хара стащил с головы шляпу и рукой отер пот со лба. Он должен затаиться, собрать и проверить информацию, чтобы действовать наверняка. Ему требуются доказательства. Например, портрет ее матери. Письмо. Фамильная Библия с перечислением всех членов семьи и важнейших дат.
Водрузив шляпу на голову, Краскер направился к своей костлявой лошаденке. Пока он шпионит здесь, Бад выслеживает отца и дочь в другом караване. Бал Фоли узнал в Макнайте того охотника за девочкой, о котором их предупредили. Конкурент. Боясь, что Макнайт опознает его, Бад и носа не высовывал на люди. Он отправился назад и будет проверять другие караваны, пока Макнайт не уберется отсюда. Ну, это и к лучшему. Краскер любил работать в одиночку.
Отныне ему придется быть еще более осмотрительным… Он едва не испортил все дело неудачей с этой девчонкой, с Ребеккой. Он бы никогда не отправился за ней в прерию, особенно если бы точно знал, что это не она. Но было так темно, и она была так молода… И она была так напугана… Даже воспоминание о ее молодом, гибком теле, в панике извивающемся под тяжестью его возбужденного тела, заставило О’Хара разволноваться. Краскер грязно выругался. Тогда он слишком много выпил и не сообразил покрепче заткнуть ей рот, чтобы девчонка не начала звать на помощь. Ему не оставалось ничего другого, как пуститься наутек, и поначалу он даже опасался, что Ребекка опознает его. Теперь стало ясно, что этого не случится. Но тот факт, что он, неузнанный, может продолжать существовать рядом с ней, еще более усиливал его физическое возбуждение.
Почесав пах, Краскер еще раз сально выругался и сплюнул. Об этом ему следует забыть. Сначала дело. Сначала деньги.
Но как только он выполнит свою работу и получит за нее деньги, он купит себе самую молоденькую девочку, которую только сможет отыскать, и даст волю чувствам, которые принято скрывать.
Отец кашлял всю ночь. В полночь Эбби проснулась от его сухого лающего хрипа, от громкой одышки. Кашель не останавливался, и девушка увидела своего отца.
— Пойдем в фургон. Ты кашляешь, оттого что спишь на холодной земле.
— Нет, мне скоро станет… — и он вновь разразился кашлем.
— Забирайся лучше в фургон, — настаивала Эбби. — Если ты заболеешь, нам придется туго. А внизу могу спать я.
— Так не положено, — запротестовал мистер Блисс. Эбби потрясла его за плечо, и он сел. Будь я проклята, если положено так, подумала Эбби, но вслух сказала:
— Уже светает. Я больше не усну. Лучше я разведу костер и приготовлю кофе. И немного попишу, — добавила Эбби. Она давно уже ничего не записывала в свой блокнотик.
Когда отец устроился на ее кровати, Эбби взяла шаль и набросила ее на себя. Застегнув поверх широкой шали ремень, чтобы концы ее не мешали работать, Эбби надела сапоги. Что за ужасное зрелище, подумала о себе Эбби: коса перекинута через плечо, а ночная юбка выставлена на всеобщее обозрение. Когда они жили в Лебаноне, она и помыслить не могла о том, чтобы в таком виде выйти на люди. Но жизнь на колесах требовала от каждого определенного компромисса со своими привычками и понятиями, и скромностью иногда приходилось пренебрегать. Слава Богу, было еще темно, и поблизости никого не было.
Эбби развела огонь, вскипятила воду и приготовила отцу настой из трав с ложечкой драгоценного меда. Отец непрестанно кашлял, но Эбби была уверена, что ему станет лучше, как только он примет настой.
Мистер Блисс выпил целебный напиток и упал на подушку. Эбби поняла, что он обессилен. Болезнь подавила и тело, и дух. А что если ему станет еще хуже?
Эбби никогда не думала о том, что может потерять отца. После смерти мамы даже мысль о возможной потере была кощунственно-недопустимой. Но теперь, когда тело папы сотрясалось от приступов кашля, а лоб горел, Эбби не могла не подумать о самом страшном. Что если ему будет все хуже и хуже? Так происходит со многими. Каждый день переселенцы минуют могилы, расположенные вдоль дороги. Дети, женщины с новорожденными, а чаще всего — мужчины. Вот что пугало Эбби. Разумом она понимала, что дело заключалось в том, что просто-напросто среди переселенцев мужчин было больше, но логика в таком деле не помогала.
Эбби заглянула вглубь фургона. Вглядываясь в его пещерную пустоту, она прислушалась к тому, как тяжело дышит и молится ее отец.
Пощади его, Господи! Не забирай у меня папу! Не оставляй меня одну, без семьи! Пожалуйста, Господи. Я сделаю все, что ты потребуешь от меня. Пусть только папа поправится.
Через некоторое время кашель утих, и папа уснул. Дыхание его стало мягким и спокойным, и Эбби, наконец, перестала волноваться. Чтобы не угас ее маленький костерок она подбросила в него несколько поленьев. На востоке блеснул первый лучик зари. Скоро начнется повседневная лагерная суета. Наверное, сегодня караван выступит в путь раньше, чем обычно, чтобы наверстать упущенное время. Но пока все было спокойно. Только ветер приносил из прерии запахи дикой природы, пенье птиц и жужжание насекомых. Здесь все было непривычным. В Миссури все были иначе. Эбби сидела на стуле, уперев ноги в перекладину под сиденьем и обхватив колени руками. Ожидая, когда закипит кофе, она размечталась. Неожиданно раздумья ее были прерваны:
— Не могу ли я напроситься на кофе?
Таннер. Молодой человек вступил в кружок света, отбрасываемого неярким костром. Эбби затаила дыхание. Она как раз думала о нем, вернее, старалась не думать, и вот он тут как тут, появился, словно по мановению волшебной палочки. Несмотря на ее постоянные усилия не поддаваться чувствам, сердце девушки колотилось, как бешеное. В тот же миг Эбби приняла более женственную позу: опустила ноги на землю, а руки положила на колени. Но вот прическа… И… ночная рубашка! Девушка перекинула за спину непереплетенную с утра косу и потуже закуталась в шаль.
— Кофе? Да, пожалуйста. Он как раз заваривается. — Интересно только, как она встанет перед ним в ночной рубашке? Эбби указала Таннеру на папин стул. Этот человек всегда появлялся в неудачный момент. Сначала он вытащил ее из грязи. Потом застал за развешиванием белья. А теперь вот… она сидит перед ним в ночной рубашке.
Таннер сел на предложенный стул. Молодой человек был высок, силен и хорошо сложен. Вытянув длинные ноги, Таннер едва слышно вздохнул. Только после этого Эбби заметила, что он очень устал.
— Почему вы встали так рано? — спросила она.
— Как известно, у домашней скотины не много мозгов, — улыбнулся Таннер. — Во время грозы животные разбежались по всей прерии, а некоторые завязли в непроходимых болотах. — Он наклонил голову и потер плечо. — Так что я встал не рано, а поздно. Но почему вы уже на ногах? Почему не спите сладко в своей постели?
— Папа заболел. Я готовила ему настой от кашля.
— И не могли после этого заснуть?
— Я и не пыталась. Уже светает. — Их взгляды встретились, и он долго смотрел на нее. Несмотря на то, что оба молчали, живое воображение девушки подсказало ей слова, которые она могла бы от него услышать. Долгожданные, страстные слова. Глаза его молча пели хвалу ее красоте, он говорил, что очи ее подобны звездам небесным, что кожа ее подобна шелку.
— А вам выдалось времечко, чтобы подумать над историями для детей.
Комментарий Таннера вернул девушку в реальность, не отдавая себе в этом отчета, Эбби вся подалась вперед.