Зазвонил телефон и грубо вернул Оливию в реальность. Было уже поздно для каких-либо звонков. Майкл подождал, пока позвонят четыре раза, тихо выругался и подошел к телефону. Разговор был коротким. Он почти сразу положил трубку. Повернувшись к Оливии, грустно произнес:
— Плохие новости. Отца отвезли в больницу с подозрением на сердечный приступ.
10
— О, Майкл! — Оливия кинулась к нему, но тот уже выходил из комнаты.
— Мать вне себя от горя, — бросил он на ходу, торопясь в спальню. — Мне лучше поехать туда прямо сейчас.
Схватив с туалетного столика бумажник и ключи от машины, Майкл достал из гардероба куртку.
— Я поеду с тобой! — решила Оливия. Она побежала в свою комнату, сунула ноги в туфли и догнала мужа в дверях.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до больницы. Питер Битен лежал в палате интенсивной терапии. Они увидели Мэри и Риту в комнате для посетителей. Обе казались очень бледными. Оливия отметила, что это был единственный случай, когда обе женщины не выглядели безукоризненно.
— Майкл! Слава Богу! — Мэри бросилась к сыну.
Он нежно обнял мать, но поверх ее головы взглянул на Риту, свою сестру, молча стоявшую рядом.
— Что происходит? — спросил он едва слышно.
— Доктора осматривают его. — Рита всхлипнула и продолжила излияния: — Нам позволили войти всего на минуту, но после объяснили, что надо срочно сделать несколько анализов. Отец выглядит ужасно!
Оливия подошла к Рите и положила руку ей на плечо.
— Мне так жаль, — сказала она искренне.
Мэри подняла голову и утерла слезу пальцем.
— Оливия? — Казалось, она только что заметила ее присутствие. — Как хорошо, что ты пришла! — Она повернулась к Майклу. — Врачи ничего нам не говорят, не хотят говорить.
Сестра Майкла добавила:
— Они все еще пытаются привести его в норму, но время тянется невыносимо долго!
Мэри повысила голос:
— А мы не знаем, что происходит!
— Мама, почему бы тебе не присесть, — предложил Майкл. — Оливия принесет вам с Ритой по чашке кофе.
— Да, конечно! — мгновенно согласилась та. — А может, захватить что-нибудь поесть?
— Я не хочу! — простонала Мэри.
Майкл произнес властным тоном:
— Мама, теперь я здесь, и все будет хорошо. Но ты должна быть сильной, чтобы помочь папе пройти через это испытание.
Когда Оливия вернулась с бутербродами и кофе, Рита сидела в комнате одна.
— Нам позволили навестить его, но по очереди, — пояснила она.
Оливия протянула ей кофе.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, держусь. Как Майкл?
Удивительно, Рита верила в их воссоединение и семейное благополучие, при котором жена все знает о состоянии мужа.
— Нервничает, но пытается скрывать это. А где Деннис? — Оливии показалось странным, что мужа Риты не видно.
— Деннис? Его нет. Уже давно нет. Деловые поездки… По крайней мере, он так говорит. — Тон молодой женщины был скептическим, а уголки рта мелодраматично опущены вниз. — Я оставила ему записку.
В обычной ситуации она не стала бы обсуждать свои семейные проблемы с Оливией. Но обстоятельства были особые, и, возможно, Рите становилось легче при мысли о ком-то, кроме отца.
— Ты уверена, что это — не деловые поездки? — проявила участие Оливия. — Мне всегда казалось, что Деннис предан тебе.
— Предан? Неужели? — Рита была настроена саркастически. Но Оливия почувствовала, что именно этих слов ждет от нее сестра Майкла. — Знаешь, у нас никогда не было головокружительных отношений. Ничего хотя бы отдаленно похожего на ту всепоглощающую страсть, что существовала между вами, когда вы поженились…
Оливия вспыхнула. Неужели это было столь очевидно?! Она полагала, что они оба с Майклом удачно скрывали свои чувства от окружающих.
Рита, по-видимому, была настроена на волну откровенности и продолжала:
— Я даже поздравляла себя после вашего разрыва, радуясь, что у меня с мужем никогда не было подобных отношений. — Она искоса посмотрела на Оливию. — Думаю, что просто слегка ревновала и завидовала. Я могла сказать себе: вот видишь, Рита, это не продлилось долго! А Деннис всегда был моим лучшим другом. Мне казалось, мы понимаем друг друга без слов и наш брак крепок, как скала, хотя он и не такой страстный, как ваш. Но я больше не намерена продолжать в том же духе. Может, волнение — это именно то, чего нам обоим так не хватало? — последний вопрос был адресован ею скорее себе, нежели Оливии.