Лалли обхватила себя руками за плечи и запрыгала на одной ноге. Дана слушала свою маленькую подругу вполуха. Она думала о Бретте. Он держался с ней в эти дни довольно равнодушно, а изредка открыто не одобрял ее провожатых. Даже ее похудание согласно инструкциям мадам вызвало его язвительные комментарии вроде того, что они скоро будут вынуждены трясти простыни, чтобы найти ее в постели.
Глаза Лалли удивленно расширились.
— Я не верю, что ты слышала хоть слово из того, что я говорила! — обиженно заметила она.
Дана рассмеялась:
— Конечно же слышала, дорогая. Мелисса Маршалл — ужасная лгунья…
Лалли нашла это убедительным и затараторила вновь:
— Да, и больше того…
Девушка вернулась к собственным мыслям. Неужели она на самом деле такая худая? Или нет?
В половине восьмого Дана была готова к выходу — в этот вечер у нее намечалось свидание. Она была приглашена на новый спектакль с ее любимым артистом в главной роли и чувствовала себя счастливой и возбужденной в одном из творений мадам, показывавшем ее с лучшей стороны. Оно было позаимствовано с выставки для рекламы салона. Дана залюбовалась металлическим блеском черного крепа. Платье было без рукавов, с глубоким V-образным вырезом и расширяющейся книзу юбкой, переходящей в плиссировку. Жакет в черную и золотую полоску дополнял великолепный вечерний наряд.
Как раз когда она направлялась по коридору к лестнице, из своей комнаты вышел Бретт. Дана почувствовала на себе его взгляд, и ее сердце замерло, как от удара. Но она спокойно остановилась, внутренне дрожа под этим сверкающим мрачным взглядом. Она уже не хотела никуда идти, не хотела двигаться с места.
— Этот вырез слишком глубокий, вы не находите? — Его голос был резок.
Кровь прилила к ее щекам.
— Я так не думаю, Бретт, — холодно возразила она, не сказав ему, что долго мучилась, скалывая ворот булавками, чтобы сделать его немного скромнее. — Знаете, вы говорите, как добропорядочный старый дядюшка.
— Правда? — тихо спросил он. Интонации его голоса смущали Дану. — Что же вы не спускаетесь вниз?
Дана повиновалась, высоко подняв голову. Она решила, что ведет себя глупо. Когда она проходила мимо Бретта, он схватил ее за руку.
— Добропорядочный старый дядюшка, говорите?
Она в панике отскочила от него, сердце у нее ушло в пятки.
— Мне кажется, я слышу Регги, — сказала она задыхаясь.
— Что за дурацкое имя? — засмеялся Бретт. Его глаза были темные и блестящие.
Дана поспешно отвернулась от него и сбежала по ступенькам.
— Скажите вашему Регги, что мы ждем вac домой до полуночи! — настиг ее голос Бретта, полный сарказма, когда Регги заботливо придерживал дверь, пропуская девушку вперед.
В комнате для переодеваний было жарко и душно. Дана радовалась, что рабочий день подходит к концу. Крисси, маленькая портниха, похожая на белочку, занималась примеркой. Она помогла Дане застегнуть «молнию» на платье под названием «Янтарный иней» и обернула вокруг шеи девушки длинный, гармонирующий с платьем шарф. Они обменялись улыбками, и Дана поспешила назад в демонстрационный зал. За серебристой портьерой она немного замешкалась, успокаивая себя, но как только ее нога ступила на толстый ковер подиума, ощущение праздника вновь охватило ее.
На высоких позолоченных стульях вдоль подиума сидели тридцать или сорок клиенток мадам с мужьями и приятелями. Среди всего этого сборища, в центре маленькой вселенной, царила сама мадам Маньен. Она являлась единственной из присутствующих, кто не был шикарно одет: ни внешнего лоска, ни изящества, ни утонченности, ни ухищрений, которыми пользуются женщины в своих целях, но она была, в отличие от них, самой собой.
Как только на подиуме показалась Дана, мадам с жаром пустилась в описание платья и его деталей. Было рассказано обо всем, за исключением цены. «Янтарный иней» приняли с огромным энтузиазмом, и многие сразу же потянулись к чековым книжкам, засунутым в изящные дорогие сумочки. Дана повертелась перед зрителями и плавно двинулась назад, к занавесу. У нее оставался последний выход в платье «Весенняя рапсодия», которое было жемчужиной сегодняшнего показа. Это длинное вечернее платье, экстравагантное творение мадам, выполненное из белого воздушного шифона, усыпанное розами ручной работы, маленькими кристаллами и бриллиантами, настоящее произведение искусства, было придумано и сшито специально для Даны.
Вздохи восхищения, искренние и непроизвольные, вырвались у всех присутствующих, когда Дана вышла в этом платье. Она двигалась по подиуму легко и грациозно, с присущим ей от природы изяществом, полностью расцветшим под чутким руководством Сесиль Маньен. Внезапно плавные движения Даны немного замедлились, она чуть не споткнулась, заметив среди зрителей Марго Рэнкайн. Та сидела с бледным лицом, вытянув шею и подавшись вперед, чтобы лучше видеть. Смесь досады и восхищения читалась в ее глазах. Марго сидела в самом конце салона, небрежно бросив на спинку стула норковое манто. Мужчина, стоявший позади нее у колонны, был спокоен и уверен в себе и, казалось, чувствовал себя непринужденно в этом женском обществе. Его глаза встретились с глазами Даны, и усмешка тронула уголки его губ. Естественно, это был Бретт.