Если отец хотел произвести сенсацию, он преуспел в этом. Дана побледнела.
— Вечеринка, папа? И Бретт — «за»? — Она поспешно остановилась, поскольку отец как-то смущенно и неуверенно смотрел на нее. — Это просто чудесно! — весело закончила она, решив не расстраивать его. — Какая форма одежды? Парадная или нет?
— Парадная, — улыбнулся Слоан. Уверенность в правильности своей идеи вновь вернулась к нему. — Я думаю, это тебе больше понравится. Как сказал Бретт, девушки любят одеваться изысканно.
«Неужели?» — раздраженно подумала Дана.
— А я могу пойти? — с надеждой спросила Лалли.
— Только не сегодня, дорогая. У нас будет своя вечеринка за чаем, — мягко ответил Слоан.
Дана невидящим взглядом смотрела на отца. У нее почему-то было странное предчувствие, что вечеринка пройдет не так, как было задумано.
Только во второй половине утра Дана увидела Бретта, возвращавшегося с тренировочных бегов. Она встретилась с ним случайно на посыпанной гравием дорожке, ведущей к конюшням.
— Доброе утро, Бретт, — сдержанно поздоровалась девушка.
— С днем рождения, малышка! — улыбнулся он.
— Я не знала, что вы снисходите до таких вещей. — Дана притворилась удивленной.
— Вы огорчаете меня, Дана, — сухо заметил он. — Но пойдемте со мной. У меня есть кое-что, что реабилитирует меня в ваших глазах.
Он мягко взял ее под руку и повел к дому.
— Скажите же мне, что это? — спросила девушка, глядя на его загорелый профиль.
— Извините, это сюрприз.
— Я никогда не пойму вас, Бретт…
— Тоже верно, — заметил он насмешливо, продолжая тащить ее за собой в свой кабинет.
Взгляд Даны упал на большую коробку с ярким ярлыком «Сесиль Маньен», и сразу же все поняла. Она вопросительно взглянула на Бретта. Он легко, почти ласково, прикоснулся губами к ее щеке.
— Никакой ошибки, — коротко сказал он ей.
— Должно быть, я невероятно тупая. Я до сих пор не могла понять, где оно.
— Ну, — Бретт взглянул на нее, — откройте же коробку.
Дана колебалась всего лишь долю секунды, затем подошла к столу и щелкнула небольшим замочком под ярлыком. Еще до того как поднять крышку, Дана знала, что там.
— О нет, Бретт! — с испугом и благоговением прошептала она. И все же достала из коробки покрытый тонкой пленкой белый шифон. — О нет, Бретт, — повторила она изумленно. — Я не смогу это принять.
Он улыбнулся:
— У вас для этого нет ни одного предлога, особенно главного, что оно вам не подойдет по размеру.
— Но оно такое особенное! — Дана вспыхнула под его взглядом. — И к тому же ужасно дорогое!
— Дело не в цене, малышка. По-моему, вас нельзя разлучать с этим платьем. Оно создано специально для вас. Так мне показалось с самого начала, и я не вижу причины изменить это мнение.
Она взглянула на него из-под длинных красивых ресниц и вновь отвернулась:
— Не искушайте меня, Бретт. Я могу сдаться, а мне необходимо быть сильной.
— Для чего? Мне, например, нравятся слабые женщины. Ну, берете вы платье или нет? Думаю, что какая-нибудь престарелая дама до смерти хочет влезть в него.
Дана вздохнула:
— Огромное спасибо, Бретт. Это самое красивое платье, которое когда-либо у меня было.
Его черные глаза насмешливо сверкнули.
— Я уверен, что оно положит начало дальнейшему пополнению вашего гардероба.
— Только не портите этой минуты, Бретт!
— Нет, не буду, — тихо сказал он и улыбнулся.
Дана встала на цыпочки и легко прикоснулась губами к уголку его рта.
— Спасибо, Бретт. Я не могу вас понять, но спасибо за прекрасный подарок.
Он взял ее лицо в ладони и посмотрел прямо в глаза.
— Я очень редко вижу, как под маской несносного ребенка проступают черты совершенной женщины, — тихо заметил он, — и они очень быстро, в мгновение ока, исчезают.
— Это бесполезно, Бретт, — улыбнулась Дана, уловив в его голосе знакомые насмешливые нотки. — Я отказываюсь воевать с вами сегодня.
— Никаких баталий? — спросил он, прищурив глаза.
— Никаких баталий! — подтвердила она.
Этому обещанию Дана твердо решила следовать весь день.
В половине девятого стали прибывать гости. Дом был полон яркого света, цветов и блеска вечерних нарядов, звуков поп-музыки и молодого задорного смеха, доносившегося из гостиной и с террасы и становившегося все более раскованным. Дана плыла в танце со своим партнером, почти задыхаясь от усталости. Ей было всего двадцать два, но она чувствовала себя совсем старой, столкнувшись с чудовищной резвостью Рэгги Линдсея. Она с благодарностью и облегчением приняла его предложение чего-нибудь выпить и медленно обвела взглядом комнату, пытаясь прийти в себя. Всего за пять минут Рэгги успел признаться ей в любви, сказав, что «совершенно ума от нее», предложить руку и сердце и заявить, что надеется к концу года получить достаточно денег, чтобы с шиком провести медовый месяц в Европе.