— Теперь ваша очередь, малышка. Сделайте глоток, это не повредит вам сейчас.
Дана автоматически взяла бокал и с осторожностью глотнула обжигающую жидкость. Почувствовав приятное тепло, она продолжала маленькими глотками прихлебывать из бокала.
— Если бы у меня было мужество, я положил бы конец этому, — с отчаянием в голосе сказал Джефф.
— Не говори так, — резко оборвал его Бретт. — Держи себя в руках, парень. Я найду способ остановить ее. — Он сказал это так уверенно, что Дана посмотрела на него с надеждой.
— Ты с ней расплатишься сполна? — содрогнулся Джефф.
— И не подумаю! — отрезал Бретт. — Есть достаточно строгое наказание для шантажистов в этой стране. Я просто познакомлю леди с ним… лично.
На красивом лице Джеффа отразилась целая гамма чувств, и в глазах впервые блеснула надежда.
— Ты собираешься запугать ее? Я никогда бы не осмелился сам сделать это. Ты не знаешь ее! Она ужасно порочна!
— Если она не глупа, у нас есть шанс. А я не думаю, что она дура, — сурово заметил Бретт.
Дана положила руку на затылок.
— У меня разболелась голова, — жалобно сказала она.
Вместо ответа, Бретт помог ей подняться с кресла.
— Пойдемте, я отведу вас в комнату, дитя.
Джефф встал, наблюдая, как они уходят.
— Я сожалею, Дана, я правда сожалею. Пожалуйста, поверьте мне, я говорю искренне.
— Я верю вам, Джефф, — тихо ответила она. — В любом случае я думаю, что вы уже достаточно наказаны за это.
Бретт сначала поддерживал девушку под локоть, затем, обеспокоенный ее состоянием, легко и высоко поднял на руки и властно сказал через плечо Джеффу:
— Останься здесь. У нас с тобой есть, что обсудить, чтобы закрыть тему.
Джефф опять сел в ожидании своего кузена. В первый раз за долгие годы он чувствовал на душе облегчение. Бретт внушает доверие, излучает уверенность, силу, волю и даже некоторую жестокость. Совсем как старик Тод. Так размышлял Джефф и, к своему удивлению, обнаружил, что улыбается…
Наверху в комнате Бретт положил Дану на кровать.
— Думаете, вы сможете сами раздеться? — невозмутимо спросил он.
Девушка в изумлении уставилась на него.
— Вы же не намерены помочь мне? — выдавила она, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.
— А вы думаете, я не смогу?
Прошла целая минута, прежде чем она смогла ответить:
— Я даже не отваживаюсь думать об этом.
Он спокойно посмотрел на нее:
— А вы попробуйте, моя голубка. Вы, сдается мне, готовы потерять сознание в любую минуту.
Дана спустила с кровати длинные загорелые ноги.
— Уверяю вас, у меня не будет с раздеванием ни малейшего затруднения.
Бретт засмеялся и похлопал ее рукой по щеке.
— Отлично, тогда приступайте. Очевидно одно, моя милая, — вы никогда не станете пьяницей.
— А вы никогда не станете джентльменом! — огрызнулась она в ответ, приведенная в ярость его словами.
— А вот это весьма вероятно, — буркнул он и пошел к двери.
Дана обнаружила, что дрожит. Бретт тоже заметил это.
— Немедленно в кровать, дитя. Хотя в такой позе, полулежа, вы выглядите довольно соблазнительно.
— Бретт! — тихо сказала она. — Мне кажется, я вас ненавижу!
— Приятных снов, мой ангел! — успокаивающе произнес он полным сочувствия голосом и закрыл за собой дверь.
Дана поняла, что больше не может сохранять безразличие. Бретт лишил ее силы духа. Она шлепнулась на кровать, повернулась лицом к подушке и начала бить ее кулаками, представляя, что это Бретт.
Глава 13
Перед Дерби — ежегодными скачками в Мельбурне — Принц Гонтлитт был главной темой для разговоров в ипподромных кругах. С блеском выиграв несколько предыдущих соревнований, он считался основным претендентом на Кубок.
Усмирение буйного жеребца было великой заслугой Слоана Грегори. Дни, недели, месяцы постоянных тренировок и неусыпного внимания вылились в необычное спокойствие, поражающую воображение взрывную скорость, что делало эту лошадь гвоздем программы для всех завсегдатаев ипподромов.
Принц Гонтлитт забыл о прежних проказах и стал совершенно предсказуемым в своем поведении, демонстрируя теперь уравновешенность характера. Управляя жеребцом согласно инструкциям Слоана Грегори, Манни Бокселл давал ему свободу действий во время скачки, и Принц делал все точно и правильно. Мощные удары его задних ног выносили его легко и далеко вперед, а огромный объем легких позволял выдерживать заданный темп, когда соперники были уже изнурены, и приходить к финишу с большим запасом сил в резерве, демонстрируя характерный мощный финальный рывок.