Дана судорожно вздохнула, и его руки переместились ей на затылок, почти нежно гладя ее по голове.
— Хорошо, успокойтесь теперь, — резко сказал он. — Как вы думаете, не сможем ли мы с вами вести себя как два простых цивилизованных человека?
— Боюсь, что нет, — изумленно сказала она и почти против своего желания подняла голову, зачарованно и со страхом взглянула в его темные глаза.
— Вы просто бесхитростный ребенок. — Его голос был тих и ласков.
Стук в дверь ворвался бомбой, мгновенно разъединив их. Бретт быстро протянул руку и достал с полки маленькую книгу в блеклом голубом переплете.
— Посмотрите, — сказал он, его голос звучал теперь твердо и громко, — это необыкновенно редкий экземпляр.
Дана взяла себя в руки и попыталась прочитать тисненное золотом название на переплете. У нее кружилась голова, буквы расплывались перед глазами.
На пороге стояла Марго, пристально глядя на девушку. Бретт подождал несколько секунд, затем, как бы случайно, повернулся.
— Да, Марго?
— Почему ты не пригласил меня посмотреть книги? Я так этого хотела, — проговорила она, взволнованно и униженно погружаясь все глубже в зыбучий песок его притяжения.
«Знает ли он сам об этом? — устало подумала Дана. — Ему ли говорить о силе».
— Я буду рад сделать это, Марго, — хладнокровно ответил Бретт. Маска спокойствия скрыла его истинное лицо. — Я просто не знал, что ты этим интересуешься.
— Прошу прощения, — тихо прошептала Дана и прошла через комнату к двери с неосознанной грацией.
В коридоре она раздраженно подумала, что, судя по внешнему виду, Бретт вряд ли сможет заняться показом редких книг. Даже для него это сейчас окажется слишком трудным.
Глава 5
Принц Гонтлитт оказался прекрасным, пропорционально сложенным жеребцом захватывающей красоты, высотой около шестнадцати ладоней [1]. Его отцом был знаменитый Принц Акира, а матерью — горячая и непредсказуемая Свирепая Королева, чье легко поддающееся переменам настроение стало причиной снятия ее со скачек сразу же после того, как она доказала свои исключительные качества, победив в забеге двухлеток.
Дана, облокотившись на ограждение тренировочного круга, наблюдала за отцом и Бреттом, обсуждавшими достоинства жеребца. Всем было очевидно одно: он обладал излишней горячностью.
— Отличная голова, изобилие храбрости и понятливости, сильные лопатки, мощный круп, — говорил отец.
Они стояли положив руки на перила, внимательно глядя на Принца Гонтлитта. Высокий вороной конь шел покачиваясь из стороны в сторону, как бы демонстрируя свою стать. На нем, направляя его по кругу, сидел юноша-жокей.
— Много потребуется усилий, чтобы привести его к первому месту? — Бретт повернулся к пожилому мужчине, совершенно поглощенному зрелищем. — Логан хочет кастрировать его, чтобы успокоить. Принц не слишком популярен в конюшне: сварливый, кусачий, любит брыкаться.
— М-м… — Слоан Грегори помолчал. Он не был большим поклонником методов Логана, слишком, по его мнению, жестких, но в данном случае вынужден был согласиться с ним, видя, что жеребцу это необходимо. — Как он ведет себя на дорожке?
— Невозмутимо, но периодически сходит с дистанции, что меня беспокоит. Вы же знаете историю его матери. Но в хороших руках он станет отличной скаковой лошадью, я убежден в этом. — Бретт ударил ладонью по перекладине, и жеребец внезапно взбрыкнул и взвился на дыбы. Его миниатюрный наездник, паренек лет пятнадцати с рыжеватыми волосами, умело и уверенно осадил его, очевидно привыкший к вывертам своего коня и его темпераменту.
— Он будет устраивать представления, подобные этому, всякий раз, когда захочет! — Бретт выразительно жестикулировал, давая возможность Слоану сделать собственные выводы. — У него слишком изменчивый норов. Но я знаю, что в твоих силах угомонить его и научить подчиняться. Единственное напутствие: с ним нужно работать медленно и осторожно, его нужно лелеять. Это стайер высокого класса, если только мы сможем его усмирить.
Слоан кивнул, соглашаясь.
— Терпение — это главное в работе с лошадью. Прежде всего нужно оценить потенциал подающего надежды скакуна, его достоинства и недостатки, а потом уже начинать тренировки. Что касается Принца, я должен с тобой согласиться. — Он повернулся к дочери: — Как думаешь, дорогая?
Дана смотрела, как солнце играет на блестящей черной шкуре жеребца.
— Действительно, выдающегося скакуна видно сразу, правда, папа? Хотя он кажется довольно строптивым.
По непонятной причине Бретт засмеялся. Дана раздраженно взглянула на него, но он сразу же напустил на себя серьезный вид.
— Что вы говорите, мисс Грегори?
— Вы полагаете, что мое мнение несущественно, мистер Кантрелл?
— Дана, дорогая! — Отец с волнением наблюдал за дочерью: большие янтарные глаза девушки ярко сверкали, румянец заливал безупречные скулы. Слоану вдруг вспомнились те далекие дни, когда их с Эбби любовь была такой же бурной. Он глубоко вздохнул, возвращаясь из прошлого к настоящему.
— Вы считаете Принца строптивым? — спросил Бретт и ласково произнес ее имя: — Дана, Дана…
Девушка, онемев, уставилась на него. Она ощущала, как трепетно забился ее пульс и перехватило дыхание. Это нужно было немедленно пресечь. Она подняла голову и глубоко вздохнула.
— Ладно, будет лучше, если я вас оставлю наедине, двух таких крупных специалистов, — иронично сказала она. — Полагаю, в доме есть какая-нибудь женская работа для моих рук? Вытереть пыль, например, со всех ваших безделушек.
Дана повернулась и решительно устремилась к дому.
— Выбирайте кратчайший путь, — услышала она за спиной веселый голос Бретта.
Он опять издевался. Дана замедлила шаг и пришла в себя. Проклятый Бретт Кантрелл и его власть над ней! Впервые в своей жизни она чувствовала, что сердится на отца. Почему так случилось, что эти двое постоянно держатся вместе?
Джефф Рэнкайн в холле просматривал утреннюю почту. Он внимательно взглянул на Дану своими карими глазами:
— Как дела, золотко?
— Доброе утро, — улыбнулась она. — У меня все прекрасно, спасибо, мистер Рэнкайн.
— Пожалуйста, зовите меня Джефф, — попросил он. — Ну и что вы думаете о нашем «летящем ужасе»?
— О котором? — прямо спросила Дана, и он расхохотался.
— Да, действительно, здесь их несколько. Правда, о четырех ногах только один. Его я и имел в виду.
— Безусловно, первоклассное животное, — с энтузиазмом ответила она. — Просто великолепный конь.
— Да, он такой, — задумчиво согласился Джефф. — Но тем не менее я склонен поверить Логану, что у него нет будущего. Конечно, Бретт не хочет этого понять. Он упрямый парень, наш Бретт. Логан хотел кастрировать жеребца, но…
— О нет! — с притворным отвращением воскликнула Дана, но Джефф не заметил своей оплошности.
— Это, однако, не будет иметь большого значения для подвигов на беговой дорожке. Вспомните Пхара Зепа.
— Я много времени провела в Национальном музее, — улыбнулась Дана. — Вы говорите об удивительном, божественном скакуне. Этот Пхар Зеп мог победить любую лошадь в мире. Принц же — простой смертный. — Она некоторое время молчала, изучая свои ногти, затем добавила: — Отец подготовит для него специальную программу. Выигрышную. Я уверена в этом.
— Вы так думаете?
— Да, — ответила Дана твердо. — Насколько я помню, мистер Логан — сторонник напряженной тренировочной программы. Отец — нет. Он считает, что каждая лошадь — особенная, со своим характером, и старается найти подход ко всем. Может быть, Принц совсем не нуждается в жесткой дрессировке, чтобы обрести хорошую форму.
— Ну что ж, посмотрим, — рассеянно сказал Джефф, кладя в карман бледно-голубой конверт. Он взглянул на девушку и улыбнулся: — Я еду в Мельбурн минут через сорок. Не хотите присоединиться? Мне было бы веселее в приятной компании.
Дана собиралась вежливо отказать, а затем подумала: почему бы и нет? Отец теперь счастлив со своими любимыми лошадьми, а дражайшая Марго будет весь день занята домом. Кроме того, она сможет посмотреть все чудесные магазины, городской пассаж, приютивший сотни бутиков, бесконечные парки и сады.
1
Одна ладонь при измерении роста лошади равна примерно 10 см. (Здесь и далее примеч. Перев.)