Он медленно поднял голову и повернулся к ней. В глазах застыло безразличное, отсутствующее выражение. Когда его взор упал на ее живот, Тина заметила, как в глазах Дьюка на миг появилось выражение глубокого страдания.
– Что случилось?! – воскликнула она, охваченная паническим страхом.
– Ничего, – буркнул Дьюк себе под нос, быстро отвернулся, судорожно комкая в руке лист бумаги. Он скатал телеграмму в шарик и с ожесточением запустил его в мусорную корзину.
Он солгал ей, Тина чувствовала это.
– Я звала тебя завтракать, – слабым голосом произнесла она.
– Извини, не расслышал. – Он вымученно улыбнулся и шагнул к ней. – Тогда пойдем есть.
Аппетита у него в это утро совсем не было. Он вяло ковырялся в еде, жевал крошечные кусочки яичницы так, будто они были каменными. Отломив кусок поджаристого тоста, он положил его в рот и принялся равнодушно жевать, точно механическая кукла. Из чашки с кофе он отпил всего два-три глотка.
Наконец он решительным жестом отодвинул от себя тарелку и чашку.
– Я решил отправиться погулять на все утро, – мертвенным голосом объявил он. Они быстро обменялись взглядами. – Сиди, Тина, – сказал он и, оттолкнувшись от стола, встал на ноги и опять неискренне улыбнулся. – Я знаю, как ты обожаешь посидеть за чашечкой кофе.
Он даже не поцеловал ее на прощание, как делал всякий раз, перед тем как куда-то отправиться, и торопливо покинул кухню. Тина не пыталась остановить его.
Она долго сидела неподвижно, стараясь уверить себя, что ничего страшного не произошло. Но обмануть себя ей так и не удалось. Она чувствовала – что-то произошло, что-то, способное разрушить их союз, навеки оторвать его от нее.
Внезапно Тина вспомнила о бумажном шарике в корзине для мусора. А что, если посмотреть, узнать, в чем все-таки дело? Конечно, так поступать нехорошо, но что, если это единственный шанс спасти их общее будущее?
Уходя, Дьюк захлопнул дверь в кабинет. Тина осторожно открыла ее. Раньше она никогда не заходила без спросу в эту комнату, но сегодня был особенный день. Она медленно опустилась на колени перед корзиной для мусора и выхватила из бумажного хлама тот самый шарик. Пальцы Тины, когда она пыталась разровнять измятую бумагу, сильно дрожали.
Тина не ощущала никакого чувства вины, стремясь прочесть написанное. После того, что произошло сегодня утром, она просто обязана узнать обо всем. Изображать и дальше счастливое неведение невозможно. И какой бы горькой ни была правда, она сможет вынести все.
16
Текст сообщения оказался очень коротким:
Решение принято. Дата – 21 августа. Если мы можем как-то помочь, только скажи. С глубокой симпатией и поддержкой
Энн.
Тина ничего не понимала. Что это все означает? Если в дело втянута Энн Йорк, значит, все упирается в какую-то юридическую проблему. Но что же это за проблема, раз Дьюк весь переменился, получив это известие?
Возможно, все это связано с тайной Дьюка и его пребыванием в Америке. Но большего извлечь из написанного Тине не удалось, как она ни старалась.
Утро тянулось удивительно медленно. Было уже далеко за полдень, когда Дьюк вернулся домой. Тина полулежала в одном из черных кресел в гостиной. От волнения и переживаний ей стало нехорошо, закружилась голова, слегка подташнивало. Услышав, как открывается входная дверь, она постаралась одолеть слабость и сесть прямо.
Что бы Дьюк ни делал, пока Тина переживала невыносимые часы тревоги, лучше он выглядеть не стал. Он вошел в комнату, даже не заметив ее присутствия. Его плечи ссутулились, лицо посерело, на нем застыло мученическое выражение, как у тяжелобольного, но взгляд сверкал мрачной решимостью.
– Тебя долго не было, – заметила Тина так беззаботно, как только смогла.
Он замер на месте и странно дернулся, уставившись на нее в упор. Тина заметила, что он смотрит на нее, как будто видит в первый раз. Так смотрят на посторонних, не вызывающих ни интереса, ни чувств людей. Виски Тины сжала боль, к горлу вновь подступила тошнота.
– Мне надо было многое сделать, – тихо ответил он.
– Что ты скрываешь от меня, Дьюк? Что произошло на самом деле? – Тина говорила жестким обвиняющим тоном.
– Мне нужно срочно лететь в Америку, Тина. Я должен. – Отчаяние, слышавшееся в его голосе, делало невозможным возражение.
– Когда ты должен ехать? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие и ясность мысли.
– Завтра.
– И на какое время?
– Не знаю. Может быть, на неделю, а может, и на несколько месяцев. Я действительно не знаю.
Тина глотнула воздуха.
– Тогда я поеду с тобой. Я отлично смогу родить нашего ребенка и там, – стараясь говорить уверенно, заявила она, решившись не отдаляться от него, что бы ни произошло.