– О какой правде ты толкуешь, Дьюк?
– Ты говорила, что после моего ухода стала жить только карьерой, но это неправда. Иначе бы ты согласилась на мое первоначальное предложение. Но ты захотела другого, стала строить планы совместного будущего…
Он стоял перед ней, тяжело дыша. Его рука яростно рубила воздух прямо у лица Тины, в то время как он продолжал обвинять ее:
– Быть со мной, работать со мной… Вот о чем ты просила. Но ведь для тебя этого было мало, правда? Поэтому ты решила завести ребенка. Моего ребенка. А теперь ты шантажируешь меня, заставляя остаться с тобой тогда, когда я этого не могу сделать!
Тина сжалась, словно от удара.
– Это не шантаж. Ты сказал, что любишь нашего ребенка. Значит, ты мне лгал? Иначе почему ты не хочешь быть здесь, когда он родится?
– Значит, все, что я сделал для него, уже ничего не значит? – набросился на нее Дьюк. – Я из кожи вон лез, чтобы наш ребенок не знал горя и нужды, всегда был обеспечен… И ты тоже вместе с ним! Мы не женаты, Тина, и что бы ты ни говорила о том, что мы одна семья, я никогда не лгал тебе, не обещал жениться. Зачем бы тогда нужна была вся эта суета с фондом и домом, купленным на твое имя?
– Я не просила тебя жениться, – отбивалась она. – Я просто хотела быть с тобой, но ты, видно, этого не желаешь, раз не объяснил, почему вдруг тебе так срочно понадобилось уехать.
– А ты и не хочешь этого знать! Если бы действительно хотела знать, то могла бы кое о чем догадаться сама!
– Ах, простите меня, круглую дуру! – выпалила она, но тут же, перепугавшись, что перегнула палку, взмолилась: – Дьюк, я действительно ничего не понимаю, скажи же мне!
Он остановился. Никогда еще Тина не видела на его лице такого выражения, затравленности.
– Ну что же, будь что будет, – с трудом выдавил он.
На мгновение Тина смутилась и уже хотела было пойти на попятный. Но потом она собралась и приказала себе успокоиться. Неведение уже стоило ей многих страданий, нужно узнать всю правду, какой бы тяжелой она ни была.
– Я женат, Тина. Я женился на ней совсем молодым, за много лет до нашей с тобой встречи. Мы живем порознь уже одиннадцать лет, но по закону она считается моей женой, а я – ее мужем.
У Тины закружилась голова, перед глазами поплыли цветные круги. Дьюк женат… женился одиннадцать лет назад… сколько же ему тогда было лет? Ах да, всего двадцать два – двадцать три… Нет, это расстался с ней он одиннадцать лет назад… Почему же они расстались? Кто его жена? Так это к ней он ездил в Америку? Значит, он надеется, что жена снова примет его, согласится начать все сначала… А она, Тина, только временная замена, отдушина для удовлетворения его желаний.
Тина прикрыла глаза и сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться, разобраться в путанице мыслей.
– Ты должен был сказать мне об этом еще тогда, девять лет назад, – еле пролепетала она.
Он прикрыл глаза рукой, словно хотел отгородиться от происходящего.
– Я не решился…
– Почему же ты не сказал мне об этом в прошлом году?! – крикнула она.
Его рука медленно опустилась. На Тину смотрели бесконечно усталые, враз состарившиеся на полвека глаза.
– Какое это могло иметь значение? Ты же была в курсе, что я не собираюсь на тебе жениться. И ребенка ты решила завести на свой страх и риск… Неужели тебе было бы легче, если бы ты знала, что я женат?
Она вспомнила свое отчаяние, страх, что Дьюк отвергнет ее; радость, испытанную в его объятиях. Если б он хоть словом обмолвился тогда, что женат…
– Ты сказала, что я для тебя единственный мужчина, – жестко напомнил Дьюк. – Но ты сама ведь захотела жить со мной без брака, Тина! Разве для тебя было бы лучше постоянно терзаться виной за то, что ты живешь с женатым человеком, разбиваешь его семью? Я освободил тебя от угрызений совести и сознания вины, ты имела все, что желала.
Тина покачала головой, не зная, что и сказать. Если б она узнала раньше, что он принадлежит другой женщине…
– Твоя жена, – выдавила она. – Почему она не живет с тобой уже столько лет?
Поглядев на Дьюка, Тина похолодела от страха. Он был похож на древнего, бессильного старика, на ходячий труп. Открыв рот, он бесстрастно выговорил:
– Она всегда живет со мной, в моем сердце. Всегда жила и всегда будет. Единственная женщина, которую я любил и люблю.
Тина ощутила, как бледнеет.
– Ты любишь ее… так сильно…
– Да.
Он любит другую, а не ее, Тину Форрест. Любит ту, на ком женат. Он не разводится с ней, хотя она не желает жить с ним. Продолжает ее любить, любить без всякой надежды на взаимность… И будет любить всегда, до своего последнего вздоха… Боже мой, как же это несправедливо! Она обречена на безнадежную любовь к человеку, который страдает от безнадежной любви к другой…