Общегородской променад на набережной был в самом разгаре. Как выражались в Самаре,
«там собрался весь город».
- Федя! Привет! – услышал он откуда то издалека и не сразу сообразил, что зовут именно его. Федор
остановился и слегка ошалело, как оглушенный, посмотрел по сторонам. За столиком в ближайшем
кафе стояла женщина в ярко-красном платье и энергично махала ему руками.
- Привет, Викуля! Такая жара, хожу как прибабахнутый, ничего не вижу, ничего не слышу… - Федор
зачем-то стал извиняться.
- А я уже думаю, все, забыл меня Круглый совсем, в упор уже не видит старую больную женщину… -
Вика, по обыкновению, сразу же принялась заигрывать, сближаться, сокращать дистанцию, говорить
чуть с придыханием и стрелять глазами. – А я вот на набержную выбралась в кои то веки раз,
подружку жду, а ее все нет и нет, и сижу одна, вся такая романтичная…
- Вик, ну ты как всегда с места в карьер, - улыбнулся Федор. – Что бы я мог тебя забыть! Да как ты
только подумать могла такое!
Федор и Вика несколько лет проработали вместе. Викуля была женщиной самого что ни на
есть бальзаковского возраста, то есть ровесницей Федора, фигурой обладала самой что ни на есть
женственной, то есть вся состояла из приятных округлостей, ухоженных и умело подчеркнутых. При
этом на работе ее ценили как отличного менеджера, который и клиента на хороший контракт может
развести, и работничков из цеха наружной рекламы приложит добрым словом в случае
необходимости, для интенсификации производственного процесса.
- Ну садись уже, сто лет ведь не виделись! Такой мужчина, смотрю, видный стал, – очевидно, Викина
подружка задержалась насовсем.
Они сели за грязноватый пластиковый столик, основной предмет интерьера кафешек на
наберженой, многократно воспетых местными менестрелями. Вокруг все было как обычно: стойкий
запах шашлыка перемешивался с ритмами отечественной эстрады и непременной «ушаночкой».
Разбодяженное пиво лилось рекой, девки либо сидели за столиками с томными физиономиями,
либо неспешно прогуливались, демонстрируя раздетые, с большим или меньшим умением, молодые
тела. Обычно у Федора здесь возникало чувство глубокого духовного превосходства. На этот раз ему
хотелось только поскорее вернуться в личное автопространство.
«Нашел, где отвлечься… Не мог ничего умнее придумать,» - злился он на самого себя.
- Где ты? Чем занимаешься? Из конторы нашей ушла, говорят, - поспешил он спросить, чтобы не
отвечать на аналогичный вопрос самому.
- У меня теперь треннинговый центр. Я получаю второе высшее, психологическое, и веду различные
тренинги, в основном, личностного роста, - с гордым видом объявила Викуля и некоторое время
увлеченно рассказывала о своих достижениях.
- Надо же! – Федор искренне удивился. - И как идет?
- Ты знаешь, неплохо. Трудно только одной, совсем нет времени на личную жизнь, - Вика вздохнула.
– А сегодня решила вот плюнуть на дела и отдохнуть. Работать все равно невозможно, такая жара!
- Да, жарковато, - поддакнул Федор.
- Ой, вообще, кошмар! – Викуля наклонилась к нему и доверительно прошептала: - Я даже нижнее
белье сняла, чтоб не спариться…
Ночью пошел дождь. Прыгая между лужами к своей машине во дворе Викиной многоэтажки,
Федор вспомнил, когда ему было так же противно на душе. Так было в начале весны, когда уехал
Макс. Только недолго.
Тогда Федор шел от железнодорожного вокзала, стараясь как-то не запачкаться в
повсеместной грязи. Говорят, граждан имеет та власть, которую они заслуживают. Продолжая
логическую цепочку, можно сказать, что волжскому городу Самаре с гражданами не повезло. Потому
как управлялся он отвратительно. Грязь – вот визитная карточка этого города. Видимо, навсегда.
Летом она превращается в пыль, зимой оседает на сугробах, придавая им серо-черный цвет, но
весной и осенью она везде!
«Макс оказался просто смелее и честнее», - думал Федор, пока шел по привокзальной
площади. Моднейший и современнейший вокзал инородным телом возвышался над окружающим
провинциальным убожеством. Только что Макс с Дашкой поднялись в вагон фирменного поезда
«Самара-Москва». Все, что хотели взять с собой, уместилось у них в небольшой чемодан и
дорожную сумку через плечо. Потом самолет; завтра вечером приземлятся там, где не бывает
мокрого снега с дождем, липкой грязи на тротуарах и «властной вертикали». Там, где Срединное
море всегда лазурно, где солнце - не по праздникам, где из морской пены явились не Тридцать три
богатыря, а совсем наоборот.