- Кстати, да! Статья даже в Москве вышла «Славянофильские настроения в русском обществе в
период подготовки Русско-турецкой войны 1877-78 годов и история «Самарского знамени». Во как! –
Федор не мог упустить такого повода, чтобы не обратить внимания на весомые достоинства
собственной личности.
Он писал кандидатскую об общественном движении в период Русско-турецкой войны 1877-
78 годов. Идея Федора была в том, чтобы показать, как победоносная война стала своеобразной
отдушиной для общественного недовольства. Что в немалой степени поспособствовало
нерешительности императора Александра I в деле создания первых представительских учреждений
и решительному отказу от них его сына. Отчего простерлись над Россией совиные крыла и
общественный котел оказался наглухо закупорен. Пока не рванул в 1905 году. Да так, что мало уже
никому не показалось.
Но научному руководителю Круглова такая концепция активно не нравилась, он полагал, что
совиные крыла как раз и оберегали много лет страну от бунта и хаоса. До разногласий на идейной
почве дело, правда, не дошло.
Однажды областное управление образования в рамках какой-то программы сотрудничества
объявило конкурс на исследования, посвященные историческим связям городов Самары и Стара-
Загоры. Федор быстренько подготовил бойкий текст про появление Самарского знамени, ставшего
первым боевым флагом болгарской армии. Изготовленного на пожертвования самарских
обывателей на фоне общего патриотического подъема.
История эта оказалась вполне подзабытой; статью даже опубликовали в Москве, в
«Балканском сборнике», серьезном и уважаемом издании. Чем Федор тогда очень гордился. Но так
случилось, что это стало его последним историческим сочинением. В один прекрасный солнечный
весенний день его научный руководитель, профессор и первый проректор Копытов вызвал
аспиранта Круглова и отправил на пятый этаж, на некое собеседование.
Федор никогда не видел открытой дверь в эту комнатку на пятом этаже. Обычная обстановка.
Такая же убогая, как была тогда во всем Университете.
- Здравствуйте! Воронков Геннадий Геннадьевич, заместитель ректора по общим вопросам! –
широко улыбаясь, навстречу ему из-за стола вышел невыразительный человек в несколько
неуместном пижонском шейном платке.
«Пять лет здесь учился, почти уже год в аспирантуре – первый раз этого человека вижу. И
фамилию эту никогда не слышал, и должность такую, - удивился Федор. - Непонятный тип, если б не
платок, никогда бы его даже не заметил. Вот и не помню… Воплощение серости».
Тип начал разговор с вопроса о научных взглядах аспиранта, с интересом послушал про
идейную борьбу в России 70-х годов XIX века. Спросил мнение молодого историка о современной
политической ситуации. Плавно перешел к непростой, прямо скажем, теме о роли Комитета в 80-е
годы века уже ХХ-го, вообще к роли спецслужб в общественной жизни. Геннадий Геннадьевич
оказался чудесным собеседником: сам немногословный, он внимательно выслушивал чужое мнение
до конца, ненавязчиво подбрасывал новые интересные темы для разговора.
Наконец он так же ненавязчиво и аккуратно поинтересовался у аспиранта Круглова, как тот
относится к возможному сотрудничеству с этой самой организацией, роль которой в наши дни хоть и
неоднозначна, но, тем не менее, по-прежнему значительна…
Нет, нет ни о каком доносительстве или чем-то подобном и речи идти не может. Сейчас же
другие времена. Просто данная организация заинтересована в перспективных специалистах
гуманитарного направления, которые могли бы в будущем последовательно отстаивать
определенные идеи. Те идеи, которые будут способствовать выходу страны из кризиса,
возвращению ее величия и установлению порядка и стабильности во внутренних делах…
Федор не доехал до дома, вылез из трамвая у маленького скверика. Присел на лавку,
выкурил одну сигарету, другую… Повесив голову, потащился обратно к остановке.
Вскорости бабахнул дефолт, после которого рекламное дело, прежде казавшееся Федором
несерьезным источником случайной подработки, стало востребовано чрезвычайно. Продажи
стремительно росли, спрос превышал предложение, местные бизнесмены не могли поверить во
внезапно свалившуюся на них «конъюнктуру» и не знали, как ее переварить. В университете Федор
стал появляться только за стипендией, да и то редко. Недописанная диссертация была упакована в
серый пластмассовый чемоданчик.