Нельзя предавать самого себя. Сам сказал. Проверочки все…»
И добавил уже почти вслух:
- Доброй охоты!
Тяжелая черная «шестерка» аккуратно протиснулась сквозь сплошные ряды автомобилей и
остановилась у тротуара.
Оставшиеся пятнадцать минут он хотел просто подышать морозным сухим воздухом поздней
московской осени. Опять полшестого, Ленинградский проспект, холодно. Спокойные серые краски
пасмурного неба уравновешивали напряжение и вечное беспокойство Великого Города. Он вышел
на тротуар, закурил, поправил шарф. Слегка сморщившись от боли (коленка, на которую он
приземлился, спускаясь из аварийного выхода аэробуса А319, еще болела), прошелся по высокому
бордюру, не слишком ловко, правда. Некоторые из спешащих прохожих с удивлением оглядывались
на пируэты, который выделывал высокий господин в хорошем пальто.
Медленное движение гудящего потока машин по Ленинградке напомнило ему неумолимое
течение его родной Реки. «Интересно, если потренироваться, можно запускать камушки по крышам
машин так, чтобы они перепрыгивали с одной на другую?» - Фаддей вспомнил, как однажды в
детстве, таким же пасмурным днем отец учил его делать «блинчики» по воде. Он спрыгнул с
бордюра. Улыбнулся, представив себе, как плоский камень скачет по лакированным крышам. «По
крышам…» - проговорил вполголоса. Зажмурился, распрямил плечи, покачал головой, как бы
разминая шею, и сделал вдох полной грудью.
Быстро темнело. Разноцветными огнями разгоралась уличная иллюминация.
Фаддей проснулся совсем недавно. Два последних дня казались бесконечными. Рейс
Пловдив-Москва, канитель с оформлением машины в огромном автоцентре на окраине. Права из
интернета, вчера долго ждал в заведении японской кухни, пока, наконец, не явились развеселые
молодые ребята и не вручили ему нужную пластиковую карточку. Потом проспекты ночной столицы,
параллельный слалом с невероятно спешившим куда-то (не в аэропорт ли?) лимузином с
трехлучевой звездой на капоте.
МКАД, развязка на Каширку, высоченная эстакада. Огромный, похожий на дачный домик
тягач Renault шел своим рядом, с разрешенной здесь немаленькой скоростью. Опытнейший
водитель «Мерседеса» что-то не рассчитал, видимо из-за темноты, и попытался выскочить на шоссе
перед самым носом у грузовика. Мощнейшим ударом грузный S-класс швырнуло на бетонные
ограждения, он перевалился через них, сделал в воздухе еще один оборот вокруг своей оси и
крышей вниз рухнул на землю.
Грузовик опрокинулся набок, по инерции его еще долго тащило вперед по бетонному
покрытию. По счастью, других машин рядом не оказалось. Кроме «Ауди» Фаддея. Он сбросил
скорость в нужный момент, остановился, наблюдая, как задние габариты «Мерседеса» рисуют
красные спирали по ночной черноте. Вспышка внизу под эстакадой. Фаддей аккуратно объехал
почти перегородивший дорогу здоровенный тягач и нажал на газ. Становиться фигурантом
милицейских протоколов, пусть и в качестве свидетеля, ему не было никакого резона.
Фаддей еще раз посмотрел на сумеречное московское небо. Достал телефон, проверил,
сколько времени.
«Пора. Не стоит заставлять Жанну ждать. У нее сейчас много забот. Но прежде надо сделать
еще один звонок».
Он сел в машину, зажигание, ожил мощный мотор.
- Я буду через 10 минут. Спускайся.
На крыльце служебного входа спорткомплекса «Звезда» курили красивая женщина средних
лет и высокий худощавый шатен с седыми висками и припудренной ссадиной на лбу. Она, похоже,
немного волновалась, временами поводила плечами в элегантном манто поверх строгого темного
платья и поправляла черный платок, изящно наброшенный на голову. Иногда женщина казалась
похожей на актрису Анджелину Джоли.
- Извини, выдернул тебя прямо с минуты молчания. Странно, что игру еще не отменили.
- Думаете, мне интересно там находиться? Делать мне там нечего даже по протоколу. Мы же не
были женаты официально, - с легким раздражением ответила Жанна.
- Все равно, ведь не один год вместе… Да, выбор женщинам не дан… Каково это - столько лет быть
с ним, потому, что так… должно?
- Я сирота. Мать бросила меня в роддоме. Нина рассказала, что я приемная дочь и объяснила,
отчего ни у нее, ни у меня никогда не будет детей, когда мне было семнадцать. Я тогда не могла
понять, почему вокруг столько ухажеров, а у меня ни разу ни к кому не появилось чувств. Про
которые только и говорили все мои подружки. Почему я легко шла на близость, а потом изводила