- Иди на батарею, узнай, сколько там еще снарядов, - негромко приказал Линдстем денщику. Каждый
ее выстрел давал короткую, но такую нужную передышку его пехотинцам.
- Подпустить поближе! – во весь голос скомандовал подполковник. – Целься!
- Залпом - пли! - крикнул он, чуть еще обождав.
Уверенные, что встречать их уже некому, турки от неожиданности смешались и после
третьего залпа отступили в лес. Еще одна отсрочка…
Линдстем обернулся к лежавшим рядом офицерам-брянцам.
- Похоже, господа, у нас остался простой выбор. Либо умереть с честью на этих камнях, либо
сдаться и быть изрубленными и поднятыми на штыки, - проговорил подполковник.
«Любопытно, - подумал он. – За 12 часов уши так привыкли к грохоту сражения, что
перестали его замечать. Можно разговаривать обычным голосом». Действительно, шипение и свист
пуль, гудение гранат, звон осколков, «ура», «алла», подвывание турецких рожков, стоны и крики –
все это слилось в один непрерывный монотонный гул.
Но чего-то в этом грохоте стало ему не достовать. Линдстем не мог понять, чего именно, и
потому тревожился. Ответ принес Пантелеич, и известие его подтвердило, что беспокоился
подполковник недаром.
- Ваше благородие, на батарее замки вынимают, уходить собрались, - прошептал старый денщик.
Линдстем рванулся, выскочил из ложемента, почти не пригибаясь, побежал к батарее.
Пантелеич, прихрамывая, поспешал следом.
Командир батареи, немолодой полковник Бенецкий суетливо метался между орудий и пустых
зарядных ящиков и лихорадочно отдавал последние распоряжения. По его резким, дерганым
движениям и срывающемуся голосу можно было заключить, что полковник несколько не в себе.
Артиллеристы меж тем уже откатывали орудия к дороге.
- Господин полковник! – крикнул ему Линдстем. – Что у Вас происходит?
- Что толку в батарее, на которой нет снарядов? И заряда картечи на орудие не осталось! – не
оборачиваясь, резко проговорил артиллерист. – Или Вы хотите, чтобы орудия достались туркам в
целости и сохранности?
Линдстем вплотную подошел к Бенецкому, с силой взял его за локоть, тихо сказал:
- Вы что, полковник? У нас есть приказ командира отряда «Держаться до последней крайности!»
Других не поступало. И мы должны приказ выполнить.
Бенецкий дернулся, посмотрел Фаддею в глаза и вдруг обмяк, сел на ящик.
- Да. Что это со мной, - глухо произнес он через минуту.
Командир батареи встал, привычным уверенным голосом отдал новую команду:
- Замки на место! Орудия – на бруствер! Картечью – заряжай!
Он сам подошел к разрушенному брустверу, решительно поднялся на него. Смерть от
попавшей прямо в висок шальной пули была мгновенной. Подбежавшие артиллеристы подхватили
тело своего командира.
Мощное и яростное «Алла!» вдали засвидетельствовало, что началась новая атака.
Линдстем растерянно огляделся. Похоже, на батарее не осталось ни одного офицера-артиллериста.
Но пушки должны стрелять! Хоть не прицельно, хоть в воздух…
- Господин подполковник! – Фаддей услышал за спиной высокий, почти детский голос. Обернулся.
Перед ним стоял артиллерийский подпоручик, совсем еще мальчик, в изодранных штанах и туфле
только на одной ноге.
- Разрешите принять командование батареей!
- Принимайте, черт возьми! Орудия должны открыть огонь! Сейчас же!
- Есть! – подпоручик поднес дрожащую руку к несуществующему козырьку. – Только вот посмотрите
туда, - он указал в сторону дороги. По ней, мимо замолчавшей батареи, быстро двигалась большая
группа легкораненых с перевязочного пункта. И к ним примыкали все новые солдаты и ополченцы.
Стихийное отступление началось.
- О, Господи, - прошептал Линдстем. Он добежал до отступающих, опередил их, встал перед
угрюмой толпой.
- Назад! Стой! Приказа об отступлении не было! Отступления нет! Подкрепления уже близко! Кругом!
Смирно! – Линдстем кричал все подряд, что ему приходило в голову, чтобы только остановить это
смертельно опасное движение. Мрачный Пантелеич стоял у него за спиной с винтовкой на изготовку.
Офицер схватил за грудки первого попавшегося солдата.
- Кто такой? Какая часть?
- Горнист второй роты Орловского полка Макаров Тимоша… Тимофей, - дрожащим голосом
пролепетал сутулый рыжий солдатик. Кепи не было, веснушчатое лицо от страха и от копоти стало
черно-белым. – Командира роты нашего на штыки взяли, руки отрубили, Ваше благородие, всех тут
убьют, - он чуть не плакал.
Линдстем наотмашь ударил его по лицу тыльной стороной ладони. От неожиданности солдат