болгарин.
- Мы победили! За мно… - только и успел прокричать Линдстем.
Плотная трескотня выстрелов навстречу. Засевшие за камнями, совсем близко от
укреплений «Центральной» батареи, турецкие стрелки пытались остановить натиск не пойми откуда
взявшихся русских.
Они с Беневым упали одновременно. Фаддей почувствовал, как дважды разорвалась его
грудь, успел увидеть смеющиеся глаза, ямочки на щеках, губы…
- Прости меня, Господи, - просипел подполковник.
Маленькая свинцовая дрянь в животе разрослась уже до раскаленного шара приличных
размеров. Однако из богатого своего опыта Панайот мог заключить, что жив он останется. Доктор
вытащит пулю, и он оклемается, он себя поднимет. Он достал из-за пазухи маленький серебряный
медальон, похожий издали на крест в круге, поцеловал его. Повернул голову. Пантелеич, опять
получивший свинца в больную ногу, дополз до тела Линдстема.
- Как же, Ваше Благородие! Как же мне-то теперь… Недоглядел, старый… Как же я теперича жить-то
останусь, так вот… - плакал бывалый казак.
«Как трагично порой звучит Его музыка», - несмотря на боль, болгарин удивился невесть
откуда взявшейся в голове странной мысли.
Вслед за 4-й стрелковой бригадой на перевал вышли свежие полки дивизии Драгомирова и
сходу двинулись в атаку. Руководил боем лично генерал Радецкий, командир 8-го армейского
корпуса. К концу дня положение было восстановлено по всему периметру обороны. Началась
длившаяся четыре месяца защита перевала, «Шипкинское сидение», закончившееся окружением и
капитуляцией турецких войск между деревнями Шейново и Шипка. После чего блистательная Порта
вскорости запросила мира.
- С возвращением, - Любен выпрямился, одернул свитер, как бы поправляя несуществующую
гимнастерку. – Ваше Благородие! История, начавшаяся перед сражением у городка Ески-Загра,
теперь закончена. До встречи!
Эпилог.
В холле у служебного входа Дворца спорта «Звезда» было тесно. Алиса поднялась из
раздевалок одной из последних. Журналисты, дожидавшиеся ее, чтобы взять комментарий по
поводу трагической гибели президента клуба, дружно направились к всегдашнему спикеру. Она на
секунду остановилась, еле заметно вздохнула и приготовилась говорить придуманный еще утром и
не раз уже повторенный в телефонных интервью текст. Но обернулась. Фаддей, чуть прихрамывая,
шел прямо к ней по длинному узкому коридору административной части спорткомплекса.
- Привет. Я приехал.
- Долго же ты искал свой паспорт! – Алиса принялась было иронизировать, как обычно, но осеклась, заметив его опухшую губу, седину на висках и нечто еще.
- И нашел другой.
Он подошел еще ближе. Корреспонденты устремились к главному тренеру столичной
команды, знаменитому Мармолю, по странному стечению обстоятельств как раз появившемуся в
вестибюле.
- Я люблю тебя, Алиса. Очень давно. Я хочу, чтобы ты была со мной. Машина внизу. Пойдем, -
сказал Стариков.
Фаддей слез с беспорядочно-живописной кровати. Поднял подушку, отчего-то оказавшуюся
на полу. Подошел к аудиосистеме, довольно долго водил пальцем по стеклу чудесного устройства, подключенного к ней, искал в плей-листе нужный трек. Выбрал, крутанул слегка ручку громкости.
Очаровательные струнные гармонии Вивальди зазвучали из мощных динамиков, заполнили
пространство. Алиса не шевелилась, лежала на животе, только глазами следила за ним.
- Пойду покурю и в душ, - Фаддей босиком зашлепал по приятному ногам паркету пустой съемной
квартиры. Он зашел на кухню, включил вытяжку, потом открыл окно. Ночная темень за стеклом уже
не казалась совсем безнадежной.
Алиса подкралась сзади, обняла его за живот, прижалась всем телом, уткнулась губами в
плечо.
- Я чувствую себя кругом обманутой… Ты недавно обещал, что больше не будешь курить, - шептала
она.
- Елки-палки, забыл! Все, выполняю обещание. - Фаддей выкинул сигарету в желтоватую фонарную
муть московского рассвета.
– И вообще, исчез совсем, ни звонка, ни смс-ки, и, в конце концов, приехал какой-то полуседой
мужик, перебитый весь, которого я не знаю совсем…
- До сих пор? – он улыбнулся.
- Ну не до конца еще…
- Это надо исправить, - мужчина повернулся к ней лицом.
- Не знаю, кто ты, но я тебя люблю, - выдохнула женщина.
За окном стало совсем светло. Первые крохотные снежинки осторожно опускались к земле.
… У нее были мягкие и нежные губы…