— Кира, боже, маленькая моя, — сквозь толщу боли, крика и отчаянья, я понимаю, что кто-то рядом, и этот кто-то пытается меня поднять вверх.
Отбиваюсь, кричу, ругаюсь, пока меня не окутывает дурманный запах Макара. Он поднимает меня на руки, а я обхватываю его шею своими руками. Сил не осталось, я все потратила на крик, на освобождения, поэтому сейчас просто льну к нему, позволяя нести меня к машине.
Словно в дурмане я понимаю, что меня садят на заднее сиденье, потом что Макар садиться за руль, и плавно выруливает с кладбища.
Откуда он здесь? Я же видела, что он не следил за машиной. Как тогда узнал? Тело невольно начинает дрожать, кажется я промёрзла, и очень сильно. Закрываю глаза и проваливаюсь в мир сновидений.
Мутным сознанием чувствую, как меня несут, но я знаю, что это Макар, и что он меня не обидит, больше не обидит. Поэтому просто отключаюсь вновь в его руках.
А просыпаюсь я уже когда ночь. Проспала, наверное, весь день. Между ног немного ноет, но это терпимо, это не та раздирающая боль.
— Нам нужно поговорить! — открывается дверь, и Макар сверлит меня свои взглядом. Скулы напряжены, а брови сведены. Он серьёзен.
— Ахр, — пытаюсь сказать хоть что-то, но горло дерёт очень сильно. Приплыли, похоже мои приключения не прошли зря. И как нам говорить?
Глава 16
Макар
Смотрю на Киру и понимаю что я придурок. Ведь я попросту радуюсь тому что она не может говорить. А это значит, что смогу выговориться Я, и она просто выслушает, ведь выбора нету. Ну и самое вкусное — она заболела, а я буду лечить. И очень надеюсь, что за время вместе, мы сможем наконец уладить то, что случилось. Ведь она меня любит. Я в этом уверен, я это чувствую. И пусть я просрал этот первый шанс, но надежда что она даст второй, всё ещё теплится в душе.
И пусть я поступил как настоящий придурок, дебил, и человек, которому нет прощения. Но…Это же Кира. Мой маленький Мышонок, и то с каким взглядом она смотрит, дает мне надежду что у нас есть будущее.
— Хорошо, ты заболела, — констатация факта, а не вопрос, — но это не значит, что мы не поговорим, — фыркает на мои слова, но я продолжаю, я просто обязан объяснить. — Просто выслушай меня, а потом решай что с этим делать, я приму любое твоё решение. — реакции ноль, но оно и неудивительно.
Был бы я девкой, даже не знаю чтобы сейчас чувствовал.
Выхожу с комнаты и иду на кухню делать чай с лимоном. Достаю кружку, бросаю туда пакетик, ложку сахара, и дольку лимона. Жду пока вскипит чайник, а в голове всплывают картинки вчерашнего вечера.
После шока, я попытался поговорит, она как минимум должна была меня просто выслушать, на большее я и не рассчитывал, да и не рассчитываю по сей день. Мне просто нужно было ей рассказать. Объяснить. Я ведь сколько гадостей ей наговорил сгоряча, уму не постижимо.
Но она не стала слушать, она дёргалась от моих прикосновений так, будто я её убиваю, а ещё этот взгляд. Только за этот взгляд я готов был залезть в петлю.
Я облажался.
Причем облажался сильно, но даже перед смертью есть право последнего слова. А чувствовал я в момент, когда до меня дошёл ужас ситуации, именно так как перед смертью. И вот я тоже хотел использовать право последнего слова, ну или слов, да и чувствовал я себя как перед смертью. Ехал за ней в надежде посмотреть, чтобы она не попала в беду. Хотя какая беда? Все что я сделал хуже в сотни раз.
Пока ехал за ней, корил себя сильно, потому что такое ничтожество не имеет права на прощения, я его не заслуживаю, но это не отменяет факта что очень хочу. Она, эта маленькая девочка, стала как воздух. Она незаменима для меня, и потерять её — это равносильно смерти. Когда она стала такой? Не знаю, но то что стала — это однозначно.
А потом я просто потерял её из виду, но запомнил номера тачки, на которой она уехала. Отследил через предложения «Поиск авто», и застал её на кладбище. Сказать, что я был удивлён — это ничего не сказать. Я ожидал что она уедет в квартиру, или к Лизе. Но кладбище?
А потом я понял, что она приехала к родным, слышал её последние слова тёти:
«Тетя, я запуталась, я больше не могу, я не знаю куда идти, что делать, кому я нужна. Я больше так не могу.» — говорила она, смотря на могилу.
От этих слов в сердце образовалась огромная дыра, я ведь и не подозревал что твориться в душе моей девочки. А потом крик, такой душераздирающий крик, что я просто бросился к ней. Видел, как она падает на землю, слышал ор, который не ожидал от неё услышать. Когда добежал она была сама не своя, отбивалась, кричала и отталкивала меня, но и это не остановило, я не мог её бросить. Так что положил в салон и увез домой. Она уснула, а я занёс в гостевую и пошёл на балкон.