Конечно она боится, наверное, и я бы боялся, но не сейчас.
— Малыш, — ищу её глазами и когда контакт налажен, я продолжаю, — сейчас все будет хорошо, я только прошу доверится мне. Я больше никогда не сделаю тебе больно, обещаю, ты не пожалеешь о том, что со мной.
— Я знаю, — мурчит и тянется ко мне, я просто не в силах больше терпеть, это выше меня. Моя милая девочка в руках, и я хочу, чтобы этот вечер был для неё.
Поддеваю пальцами маечку, и неотрывно смотрю за её реакцией. Кира только следит за мной и нервно дышит, кусает свои сочные губки.
— Все будет хорошо, — шепчу, и касаюсь мимолётным поцелуем, потом отстраняюсь и освобождаю её от маечки, открывая своему взору идеальное тело, которое снилось мне по ночам.
— Ты так красива, — хриплю, сам не знаю своего голоса.
Она в простом белье, никакого изыска или вычурных кружевов, да только от этой простоты мне башню рвет как никогда. Кто бы мог подумать, что важно не то что ты видишь, а то на ком это. И вот Кира, для меня будет привлекательной даже в мешке из-под картошки.
Наклоняюсь к ней, целую ушко, скулу, спускаюсь к ключице, потом к вырезу груди. Слышу, как гулко бьется её сердце. Знаю милая, моё грохочет так же.
Целую нежно, а потом вспоминаю что у меня щетина, и резко отстраняюсь.
— Что такое? — взволновано шепчет Мышка.
— Я сейчас, — вскакиваю на ноги, это её вечер, и я не имею права все портить, я хочу, чтобы он был идеален во всем.
— Ты куда? — вдогонку мне кричит малышка.
— Побреюсь, не хочу тебя поцарапать, — говорю, как есть, не хочу, чтобы у нас были какие-то недомолвки.
Я ожидал многого, только не того что она рассмеётся, звонко так, колокольчиком. Стопорюсь на месте, и поворачиваюсь к кровати, где ещё сидит полуобнаженная Кира.
— Не нужно, мне все нравиться, — закусывает губу, а потом проводит по ней языком. Ну что ты творишь?
— Нравиться? — глухо переспрашиваю, мозг не способен работать, он уплывает в далёкие края, когда моя девочка рядом.
— Очень, ты очень сексуален, когда такой.
Рывок в сторону, и я нависаю над ней, она в притворном испуге вскрикивает, а потом обхватывает мою шею своими пальчиками, и былое возбуждения с новой силой ударяет что в голову, что в пах.
— Значит я таким тебе нравлюсь, — мурлычу на ушко, а сам рукой оттягиваю бюстик, открываю своему взору грудь с совершенно розовыми сосками. Такими маленькими, немного сморщенными, но гордо стоящими.
— Ты мне нравишься любой, но в этом образе есть особый шарм…ох, — выгибается, когда я касаюсь языком соска. Обвожу по кругу, потом втягиваю в рот и слегка посасываю.
Поднимаю глаза вверх и внимательно слежу за реакцией Киры, и судя по тому, что я вижу — ей очень нравиться. Она закатывает глаза и слегка постанывает, когда я прикусываю сосочек, нежно, но ощутимо, она вскрикивает и открывает свои глаза, смотрит на меня, долго следит за тем как я на языке перекатываю грудь.
— Ещё, — говорит хрипло, а во мне миллиарды мурашек подпрыгивают, ей нравиться, и это самое главное.
— Как прикажешь, — ехидно улыбаюсь ей, а потом нахрен рву этот лоскуток ткани, что прикрывал доступ до двух полушарий.
— Что ты?
— Новый куплю, — и вот я припадаю к двум вершинкам. Ар…как долго мечтал, как долго хотел. Кира стонет, выгибается на мои ласки.
Опускаюсь поцелуями по животику, к развилке ног. Меня интересует самое её сокровенное, хочу упиться ею.
— Что ты? — хрипит и поднимается на локтях, пристально следит за моими действиями.
— Ты мне доверяешь?
— Да…
Руками беру её шортики и спускаю по стройны ножкам, вместе с крохотными трусиками, открываю своему взору идеальную, розовую плоть. Такую манящую, и всю мою. Тот факт, что она только моя, только для меня — просто сводит с ума, заставляет дуреть с ещё большей силой.
Смотрю на Киру, она немного смущается, пытается закрыться от меня, но у неё это не получается, потому что я не даю, руками развожу в стороны её длинные ножки, придерживаю за колени, открываю своему взору ещё больше чем было до этого.
— Не закрывайся от меня, никогда.
Она просто кивает, мне этого достаточно. Опускаюсь на колени и при падаю языком к её расщелине. Провожу пару раз от основания до клитора, языком собираю соки, а Кира в это время дрожит. И это хорошо, я как раз этого и добивался.
Играю с клитором, щелкаю по нему языком, снова и снова, потом посасываю, отстраняюсь — дую, и снова припадаю, пока моя малышка не начинает хаотично двигаться по кровати, руками зажала покрывало, глаза сцеплены, а пульсирующий комочек у меня во рту, начинает дрожать ещё больше.