— А теперь ты позволишь мне взяться за работу? — прошептал Коннер, касаясь ее губ, и тут же понял, что совершил ошибку: это прозвучало слишком снисходительно.
Джери рывком высвободилась из объятий и смерила его презрительным взглядом:
— Нет, Фаррен. Целуешься ты неплохо, но я не откажусь от своих намерений. Этот мерзавец одурачил меня, и я хочу знать зачем.
— Никуда ты не поедешь, — выпалил Коннер, понижая голос, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Это работа полиции. Хищник действительно не убивал Кристал. Я тоже считаю, что скорее всего она стала жертвой Хансфорда Тейлора, но я обязан следовать правилам!
— А я нет! — Джери метнулась к двери. — У тебя свои правила, а у меня — свои.
Прошла секунда, прежде чем он понял, что Джери всерьез намерена ворваться в дом судьи Тейлора и потребовать объяснений. Угадав мысли Коннера, она бросилась бежать к выходу. Несколько офицеров недоуменно уставились на них.
Коннер догнал Джери у самой двери, схватил ее за плечи, и оба повалились на пол.
— Ты намерена побывать у судьи одна? — Приподнявшись на колене, он обнял Джери за талию и, не давая ей возможности излить гнев, подтащил ее к креслу.
— Не смей распоряжаться мной! — Нижняя губа Джери задрожала. — Да, если я захочу, я отправлюсь к судье.
— Гордон, — позвал Коннер полицейского, — дайка мне наручники.
— Фаррен! — выкрикнула Джери, извиваясь. — Не смей!
Коннер уже знал, что Джери сильнее, чем кажется на первый взгляд. Ему пришлось сесть к ней на колени, застегивая наручники на правом запястье и на подлокотнике привинченного к полу кресла. При этом Джери непрерывно колотила его левой рукой по спине.
— Сержант Фаррен!
Коннер прекратил борьбу с Джери и оглянулся на безукоризненно одетого мужчину, стоящего за его спиной. Прикованные к креслам подозреваемые были в участке обычным явлением, но при этом полицейские обычно не садились к ним на колени.
— Я жду объяснений, — произнес капитан Престон, пряча улыбку.
Коннер питал глубокое уважение к капитану и считал это уважение взаимным. Кроме того, Престон славился своим чувством юмора. Коннер надеялся, что и в нынешних обстоятельствах капитан найдет повод для шутки.
— Это моя подруга.
В ясных голубых глазах Престона мелькнули насмешливые искорки, но он воздержался от замечания относительно наручников.
— Так я и думал.
— Капитан, — вмешалась Джери, — прикажите этому болвану отпустить меня.
— По-моему, это вполне законное требование. — Престон едва сдерживал смех. — А что скажете вы, сержант?
Коннер нехотя поднялся, делая вид, что забыл про наручники.
— Я хотел бы прежде кое-что объяснить.
В двух словах Коннер сообщил капитану о письме и новых подозрениях против судьи Тейлора.
— Вы не забыли, что мисс Галифакс видела судью Тейлора всего за несколько минут до убийства? — Престон устроился в соседнем кресле, ожидая, когда Коннер закончит объяснение.
— Убийство произошло через десять — пятнадцать минут после того, как я видела судью, — пояснила Джери.
— Я хочу, чтобы вы знали: так называемое алиби Шаркли подтвердилось. Мне известно, что алиби подстроено, но тут уж ничего не поделаешь. Держать Хищника под арестом мы не вправе, — заявил Престон. — Кроме того, письмо противоречит предположению о том, что Кристал собиралась сообщить вам какие-то сведения о Хищнике. При таких обстоятельствах нам нечем опровергнуть его алиби. Фаррен, я надеюсь, что насчет судьи вы правы. Тейлор пользуется большим уважением. Вместе с ним скорбел весь город.
Коннер давно научился осторожности. Он должен был доставить Тейлора в участок, не вызвав взрыва негодования.
— Можно сказать ему, что мы обнаружили новую информацию и хотим обсудить ее с ним. И не солжем. Как только старик окажется здесь, мы найдем способ уличить его.
— Только без скандалов! — предупредил Престон.
— Не беспокойтесь, я не допущу, чтобы убийца избежал наказания по нашей вине. — Коннер присел на корточки рядом с Джери. — Прости, детка, но ты останешься здесь до тех пор, пока судья не окажется в надежном месте.
— Фаррен, прошу тебя! — взмолилась Джери, ее зеленые глаза влажно блестели, губы дрожали.
— На такую наживку меня не поймаешь. — Коннер крепко и решительно поцеловал ее. — Я слишком люблю тебя, чтобы подвергать опасности.