— Нет! Ну ты это видел! — раздался возмущенный голос Глеба из багажника.
— Что там еще? — спросил я.
— Сам посмотри.
Я проследил за его пальцем, указующим в нутро багажника, и ужаснулся.
В боковой панели справа над колесной нишей была пробоина размером с грецкий орех, почти незаметная сразу. Я наклонился и увидел в отверстие глаз Глеба, глядящий на меня с другой стороны.
— И ты хочешь сказать, что это просто камушек прилетел? — спросил он и моргнул.
Я обошел машину, присел к Глебу — действительно, сквозное отверстие под аркой, снаружи даже и не видно. Даже удивительно, как колесо и бак не задело. Дыра пусть и с оплавленными, но ровными, а не рваными, как предполагается, краями не только в металле, но и в обивке. Словно ее не пробили, а выжгли диаметром так сантиметра четыре.
Мы поднялись и посмотрели друг на друга совершенно ошеломленными глазами.
Через минуту я, наконец, произнес:
— Ты же понимаешь, что это не просто камень?
— Ну, да, — неуверенно сказал Глеб, шумно почесал небритый подбородок. — А что тогда?
— Это что-то влетело в заднее стекло, — сказал я, прорисовывая рукой путь камня под острым углом, — пролетело через боковину, продырявило обивку и кузов. Правильно?
— Ну, правильно. И что? Что это может такое быть, чтобы пробить стекло и кузов?
— Ну что, что, — сказал я. Очевидно, что только один предмет может на такой скорости прилететь с неба. — Это метеорит!
Глеб посмотрел на меня с сомнением.
— А ты когда последний раз видел метеорит?
Я на миг задумался, вспомнил:
— Ну, этот, Челябинский, весь ютуб этими кадрами был забит…
— Ага, точно! — усмехнулся Глеб. — Если бы тот челябинский попал в нашу машину…
— Да, да! — перебил я, подняв руки. — Понятно, что это не совсем такой. Маленький. Со сливу. Осколок.
— Ну, а тогда где все остальное? — развел руки в стороны Глеб. — Если это только осколок.
Я пожал плечами. В небе ни облачка, никакого дымного следа от болида, как в Челябинске.
— Хорошо! — хлопнул в ладоши Глеб. — Тогда пошли и найдем этот твой осколок!
— Пошли. Только не факт, что найдем…
— Найдем! — уверенно сказал Глеб и потопал по дороге.
Мы примерно рассчитали расстояние, там должны остаться следы торможения на асфальте. Ага, вот оно. Стали рыскать по обочине и траве. И, надо сказать, нашли довольно быстро — эту канаву мы увидели одновременно. Толкаясь, подбежали к месту падения космического пришельца — условно осколка метеорита — и, когда увидели то, что лежало на дне небольшого рва, оба открыли рты. Взору нашему предстало нечто, совершенно не похожее на камень.
— А ты уверен, что это именно то, что мы ищем? — спросил Глеб, не отрывая взгляда от предмета.
— Похоже, что да, — ответил я. — Это, как минимум, объясняет дырку в твоей машине.
— Черт, — тихо сказал Глеб. — Но это же не камень.
Перед нами на дне канавы лежал ровный, блестящий, будто стеклянный, с переливающимися внутри темно-синими волнами с завитушками, шарик. В какие-то моменты он становился однотонно-блестящим, металлическим. Но потом будто включался и снова играл сине-зелеными красками, подсвечивая дно ямы мертвенно-синим сиянием.
— То есть, — сказал я, — ты хочешь сказать, что это не метеорит?
— А ты что, не видишь? Это скорее что-то, созданное человеком.
— Или не человеком? — осторожно предположил я. — Ведь он прилетел из космоса, а рядом не было ни одного самолета. — И в этот момент я немного испугался собственного предположения, так легкомысленно озвученного.
— Или это осколок какого-нибудь спутника, какой-то ступени корабля? — попытался найти Глеб более реалистичное объяснение.
— Но ведь тогда это было бы каким-то металлическим куском, бесформенным.
— Ну, — сказал Глеб, — он пока летел, округлился, пролетая через атмосферу.
— Я что-то не припомню, чтобы в жилой местности падали осколки кораблей. Их запускают как раз с таким расчетом, чтобы обломки и все эти ступени падали где-то в степях, лесах или в море.
Глеб развел руками, мол, а что же еще? Тут я не выдержал, хлопнул его по плечу:
— Ты же прекрасно видишь, что он не похож на обломок! Он круглый, стеклянный и… какой-то живой!
Мы сидим еще несколько секунд или минут, загипнотизированные игрой цвета шарика. Потом я, не отрывая взгляда, нашарил рукой веточку и потыкал в этот шар. Посмотрел на кончик.
— Камень… э, шар, — сказал я, — твердый и не горячий.
Словно под гипнозом моя рука протянулась к шарику. Глеб тут же меня одернул:
— Стой! — вскочил на ноги. — Я сбегаю за перчатками в машину, а то… мало ли что!