Пока он бегал, я большим усилием воли давил желание взять это нечто голыми руками. И в последний миг, когда моя воля почти иссякла, подбежал Глеб. Присел рядом, протянул руку в перчатке и двумя пальцами поднял шарик.
— Он и правда совсем не горячий! — сказал Глеб. — Даже наоборот.
— Наоборот — это что, холодный?
— И очень тяжелый, будто чугунный.
Мне тоже захотелось подержать его в руках.
— Дай мне одну перчатку, — сказал я.
Он протянул мне свободную руку, я стал стягивать перчатку. В этот момент по трассе проезжала какая-то машина, я на долю секунды отвлекся, повернув голову, и в этот момент все вокруг вспыхнуло.
Вспышка была настолько яркая, что кусты, стоящие за десять метров от нас, отбросили на секунду черные густые тени.
— Черт! — кричит Глеб, рефлекторно откидывает шарик, валится назад, закрывая глаза руками. — Как больно! Черт!
— Что случилось? — спрашиваю я, тряся его за плечо. — Что ты сделал?
— Да ничего я не делал! Он просто взорвался! Блин, глаза сейчас лопнут! Я ничего не вижу!
Я вскочил на ноги.
— Сейчас, я принесу воды! Лежи, не дергайся!
Я побежал к машине, слыша затихающие стоны и ругань Глеба за спиной. Вырвал из подстаканника бутылку минералки и, взрыхляя гравий, помчался обратно.
— Вот! Держи! — крикнул я, падая рядом с Глебом. — Промой глаза! Ну!
Но Глеб молчал и не двигался.
Я потряс его за плечо.
— Глеб! Глеб, твою мать!
Он лежал как набитая песком огромная кукла, болтался от моих дерганий, но никак не реагировал. Даже странно видеть подкачанного мускулистого здоровяка в таком разваленном состоянии. Я повернул его лицом к себе, глаза были закрыты, но веки покраснели и вспухли.
Потрогал пульс на шее — артерия мощно и ритмично толкала кровь. Значит, живой. Только потерял сознание. Только этого не хватало.
В лесу тихо и осторожно прокричала птица, за ней другая, через минуту лес наполнился привычной птичьей болтовней. Все встало на свои места. Кроме Глеба. Он продолжал лежать в позе зародыша и мерно дышать, словно заснул.
До машины я его не дотащу, да и стоит ли? Мало ли что с ним. Надо вызывать скорую.
Я вскочил на ноги, нашарил в кармане телефон, набрал 103, на пятый гудок сонный хрипловатый голос пробурчал:
— Скорая, слушаю.
— Срочно! — прокричал я в трубку. — Человеку плохо!
— Не кричите Вы так! Что за человек? Фамилия, адрес, кто звонит?
— Человек, э-э, мой друг, Глеб Громов, мы в, э-э, аварию попали на въезде в город со стороны Перми! Быстрее!
— Что с ним? — спокойно продолжал хрипловатый женский голос.
— Сознание потерял! Скорее!
— Травмы какие-то есть?
— Нет!
— Кровотечения нет?
— Нет, господи! Не знаю! Ну снаружи не видно ничего такого…
— Хорошо. Ваша фамилия?
— Да, Черт! — выругался я.
— Я не поняла, повторите фамилию…
— Я — Краснов Никита Александрович! Записали?
— Да… секундочку…Алексеевич?
— Александрович! Черт! Человеку плохо!
— Так, записала. Адрес повторите.
— О, боже мой! Да нет тут адреса! Въезд в город, знак тут с большими бетонными буквами «Угорск». Поворот еще на Уральский! Мы рядом с ним!
— Хорошо, я поняла. Значит… улица Карла Либкнехта. Не волнуйтесь, машина уже выехала. Ждите.
— Ну, спасибо! Наконец-то!
В трубке пошли гудки. Я кинул телефон в карман, склонился к Глебу. Он лежал все в той же позе эмбриона на боку, подтянув колени к животу, легко посапывая, словно спал. Я потряс его за плечо — ноль эмоций. Вырубило конкретно. Я снова поднялся, всмотрелся вниз вдоль пустой улицы. Больница в другом конце города, за прудом, справа от проспекта, сколько они будут оттуда ехать? По пустым улицам ну минут десять-пятнадцать, наверное. Хорошо. Что еще нужно сделать? Я лихорадочно вспоминал приемы первой помощи, в том числе при потере сознания. Да, нужно, чтобы человек лежал на боку, чтобы рвотные массы не попали в дыхательные пути — вспомнил что-то я. Ну, нормально, он и так лежит на боку. Что еще? Да хрен его знает! Когда с этим сталкиваешься сам — никогда ничего вспомнить не можешь.
Так, стоп. У нас же ДТП! Машина Глеба, а он в отключке. Стекло разбито, надо же зафиксировать! Чтобы страховку выплатили, пусть и копеечную, судя по году выпуска его драндулета, но тем не менее.
Снова достал телефон, вызвал полицию. Здесь разговор произошел быстро и конкретно. И машина пришла быстрее скорой.
Через пять минут без мигалок подкатила «Гранта». Прижалась к обочине возле машины Глеба. Я глянул на Глеба, он был без изменений. Поспешил к полицейским. С пассажирского сиденья вышел невысокий, худосочный человек в форме и желтой жилетке, поправил фуражку, козырнул: