Сохатый смотрел на меня большими глазами, часто моргал. Он настолько туп, что не понял, что я ему сказал?
Но нет, через несколько секунд, он многозначительно кивнул.
Глава 10
Ник.
Ноги гудели просто адски. Нужна машина. До Солнечного километра три, от Юбилейного я просто не дойду. Гнусная, но разумная мысль реализовалась неожиданно.
Темно-синяя «десятка» стояла у дома через квартал от перекрестка, заведенная. Я издалека увидел, как ее хозяин вошел в гараж и лязгал запорами изнутри. Потом, видимо, собирался выйти через дверь и сесть в свою ласточку.
Не долго думая, я посмотрел по сторонам, подбежал к машине, прыгнул на сиденье. Сняв с ручника, врубил скорость и машина, взвизгнув покрышками, полетела вниз по улице.
На ближайшем перекрестке посмотрел в зеркало заднего вида — никого — свернул направо, на следующем перекрестке налево. Хозяин машины, я думаю, так и не успел заметить наглого угонщика.
Проехал вдоль канала, спустился к реке, перелетел небольшой мост, за которым канал разливался в полноводную Нытву.
Фары выхватили из темноты редкие деревья, сырой асфальт дороги, петляющей под колесами. По сторонам редкими тусклыми огоньками мелькнули окна маленьких домов.
Осталось немного. Поворот, еще поворот. Я торопился. Каждая минута дорога. Только одна мысль сейчас крутилась в голове — чтобы родители были живы и здоровы, чтобы с ними ничего не случилось! Уже не важно, кто из них кто — звероид, зомби. Лишь бы они были дома. И были живы. Я их вывезу из этого города, и смогу позаботиться. Ведь любая болезнь лечится! На любой вирус, в конце концов находится свой антивирус! Разве нет?
Переключая передачи, мне вспомнилось, как начиналась охота.
Первый мне сказал об этом сосед с первого этажа. Довольно отвратительный тип еще в прежней жизни. Скряга и дебошир. Стоял у дверей подъезда, пускал дым. Я по привычке поздоровался. А он вместо обычного «привет», открыл рот, сигарета выпала из пальцев, глаза округлились. А потом я услышал от него испуганный вопль:
— Другой!
Он спрыгнул с крыльца, побежал по газону, оглядываясь и продолжая кричать «Другой! Здесь другой!»
Через несколько секунд он скрылся за углом дома, я слышал эхо его криков.
Мне показалось, что он бежал кому-то об этом сообщить. Кому-то, кому эта информация точно была нужна. Но кому? Был ли у звероидов какой-то главарь? И что, он отдаст команду этим тварям меня… что? Выловить, изолировать, уничтожить? Ведь очевидно же, что они меня боятся. Видят, что я отличаюсь и от зомби, и от них. Другой. Но в чём?
С этими мыслями я залетел в подъезд, еще раз кинув взгляд вдоль дома. Никого не было. Никто, вроде, не следил. Или просто я этого не заметил?
Залетел по этажам до квартиры, вставил ключ в замок, дрожащими руками провернул, дернул на себя. Дверь не подалась.
Черт!
Помедлил секунду, нажал кнопку звонка.
Прижался к двери ухом, прислушался. Послышались шаги. Тихий испуганный голос Маринки.
— Кто там?
— Ты чего закрылась?! — крикнул я.
— Никита?
— Ну а кто же еще! Открывай!
Защелка клацнула, я дернул ручку на себя, на секунду замер, прислушиваясь к звукам в подъезде. Тишина. Быстро забежал в квартиру, захлопнул дверь, закрыл на все запоры. Даже цепочку повесил, которой никогда в жизни не пользовался. Сам себе усмехнулся. Но, прижавшись лбом к двери, выдохнул с облегчением.
— Что случилось, Ники?
Как же меня бесило, когда она меня так называла!
Я повернулся к ней выразить свое возмущение, но, увидев ее глаза, отпрянул к двери, больно ударившись затылком.
Ее глаза были черными, как сама ночь в самом глухом и непроницаемом подземелье.
— Я так переживала за тебя, — начала она, положив руки мне на плечи. — У меня был такой противный день, ты бы знал!
А потом она посмотрела мне в глаза и отдернула руки, словно обожглась, отшатнулась.
— Ты! — только и могла произнести она, пятясь вглубь коридора. — Ты!
— Что я? Что с тобой?
Взгляд ее стал испуганным и растерянным. Она стала крутить головой по сторонам, будто ища выхода. Но выход был один — у меня за спиной. Ну, или с балкона пятого этажа.
— Ну, что? Что ты увидела? — спросил я.
Маринка уперлась спиной в стену, вжалась всем телом, отведя лицо в сторону, задрожала.
— Ты! Другой!
— И в чем же я «другой», а? — я остановился в полуметре от нее. — Почему я «другой»? Что со мной не так?
Она видела, что я не хочу ей навредить, слегка успокоилась, перестала дрожать.
— Ты не такой, как мы, — прошептала она. — Не такой, как все. Ты другой.