Разведя руки в стороны, я сказал:
— Стоять, засранцы!
Они попытались оттолкнуть мои руки, проскочить.
— Чего надо, дядя? — возмутился тот, что повыше ростом.
Я крепко ухватился за их дорогие, мягкие курточки.
— А теперь сходите и отдайте то, что вы у нее взяли, — я кивнул в сторону старушки. Кто-то из зомби к ней подошел, помогал подняться. — Вы меня поняли, вы, маленькие уроды?
Они попытались еще дернуться, но тут мы встретились с ними взглядами, и они на мгновение замерли и даже как-то обмякли. Тот, что повыше только и прошептал в испуге:
— Д-другой…
Ноги его подкосились, он начал валиться на землю.
— Что? — спросил я, недоумевая и пытаясь удержать. — Ты меня услышал вообще?
— Д-да, — прохрипел он. — Мы все отдадим, только отпусти, пожалуйста?
Последняя фраза его была вопросительной. Он испугался меня? Что он думал, что я с ним сделаю? Но я отпустил их, и они сразу же, запинаясь и падая, побежали обратно к старушке, которая поднялась с земли, благодаря людям, продолжая причитать.
Подростки подняли брошенную сумку старушки, подбежали к ней, шепча извинения, вывернули из карманов купюры, оглянулись на меня и скрылись в противоположном направлении. Издали я заметил, что все люди, которые хлопотали возле старухи, были зомби. Так же, как и сама старушка. Может, еще не все потеряно в этом сумасшедшем мире?
Я оглянулся по сторонам — погони не увидел, странно, — вернулся в машину, медленно объехал группу людей и через пару минут был у дома Петровича.
Вбежав по пыльным ступеням, позвонил и еще постучал в дверь. Только через долгие секунды услышал голос жены Петровича с другой стороны, шепчущий словно бы в замочную скважину:
— Никита, это ты?
— Я, Клавдия Егоровна, — сказал я тоже тихо, нагнувшись.
Щелкнули запоры и замки. Дверь приоткрылась. В щель появился белый глаз Клавдии Егоровны.
— Ага, — кивнула она, окончательно убедившись, что я — это я.
Дверь отворилась. Я втиснулся в прихожую, большую часть которой занимал Серый, лежащий на полу. Первая мысль была — тело, лежащее на полу. Я присел, нащупал пульс на шее, убедился, что он жив, и еще может выжить.
— Я помогу, — прошептала Клавдия Егоровна, повернула голову в комнату, из которой доносились звуки телевизора. — Давайте, Никита, только побыстрее, пока…
— Да я все понимаю, Клавдия Егоровна. Просто помогите мне, а потом я все сделаю сам. Хорошо?
— Конечно. Что я должна сделать?
— Помогите мне поднять его на руки.
Мы максимально аккуратно приподняли Серого, я перехватил его на руки так, словно взял на руки невесту. Серый замычал в беспамятстве. Клавдия прижала его губы рукой, тревожно оглянулась. Вдруг муж сейчас услышит нашу возню, выйдет с недовольной черноглазой мордой звероида.
Черт, мне хотелось в этот момент положить обратно Серого и зайти в комнату к Петровичу, чтобы все ему сказать и… дать по морде, ей богу.
Но я повернулся, сжал покрепче Серого и стал спускаться по ступеням. Серый мычал, пытался что-то говорить, я его успокаивал, убаюкивал. Толкнул ногой входную дверь. Изловчился, чтобы открыть дверь машины и впихнуть его на заднее сиденье, причиняя как можно меньше болезненных ощущений. Наконец, сел в машину, вытер пот рукавом, отдышался и поехал в больницу.
Ехать пришлось недолго. До больницы от Петровича пара кварталов. Всю дорогу следил за погоней — но ее не было. Это настораживало. У них какой-то другой план? Ведь очевидно, что началась охота за мной — за другим. Это видно было и по внезапным выпадам звероидов, и по последнему вероломному вторжению ко мне в квартиру. Они меня искали, меня хотели что? Убить, все-таки? Чем я им мешаю? Почему я другой? Почему не изменился до сих пор? Или изменился, но пока этого не понял? Голова шла кругом от этих мыслей. Я чуть не врезался в возникший передо мной полосатый шлагбаум. Нажал на тормоз, завизжали шины. Из будки высунулось испуганное круглое лицо охранника.
— Что ты вылупился? — крикнул я. — Я раненого везу! Вашей скорой помощи не дождешься! Давай, открывай быстрее! Или я сейчас выйду из машины и…
Мне не пришлось до конца выразить свое возмущение и угрозу, белоглазый пучеглазый человек, хромая, выскочил из будки, пыхтя, поднял полосатую трубу вручную, широко улыбнулся, лишь кинул беглый взгляд на заднее сиденье, где мычал окровавленный Серый, охнул в ужасе.
Подъехал к приемному отделению. Прежде чем вытащить с заднего сиденья Серого, глянул на вечернее черное небо, затянутое тучами, ни одной ведь звездочки не видно было. Подбежал ко входу, постучал в дверь. Через минуту медсестра-зомби выглянула в щелку приоткрытой двери, спросила кто. Я стоял с Серым на руках, руки тянуло от тяжести. Она увидела мою ношу, охнула, отворила двери и помогла занести обмякшее тело. Серого без лишних слов подхватили, уложили на кушетку, что-то спросили у меня и укатили вглубь больницы.