Митра-сквер — уже совсем не то, чем она была в викторианскую эпоху, поскольку уцелел только один из ее многочисленных сводчатых проходов, в то время как создающие ее современную психогеографию современные офисные здания и школа сильно не дотягивают в смысле атмосферы до архитектуры прежних эпох. Дойдя с Сайидой Нафишах от Спайталфилдз до Бишопсгейт, мы обнаружили, что направляемся на восток по Бевис-Маркс. С тех пор, как я в последний раз побывал на Митра-сквер прошло уже немало времени и в тот раз я покинул ее через Кричерч-лэйн, поэтому казалось абсолютно логичным на этот раз проделать весь путь в противоположном направлении. Я показал Сайиде площадь, а затем вывел ее через Сент-Джеймсский пассаж к "Виллидж Бар" — очаровательному кафе, в котором можно встретить представителей самых различных слоев общества.
— Омлет на двух тостах и большой каппуччино каждому!
Мы решили подкрепиться.
Мы сели за столик у окна украшенный скатертью с двумя большими рыбами. Рыбы были нарисованы яркими красками в том стиле, в котором их обычно изображают в мультфильмах. Это резко контрастировало с теми смертельно опасными страстями, которые рыбы символизируют. Я подумал о запахе, который является общим для чешуйчатых тварей с плавниками и гулящих девок, бродящих по ночным улицам. Затем, в ожидании омлета, я принялся за свой каппуччино. Зачерпнув ложкой пену и тертый шоколад из чашки, я отправил их в рот. Нафишах повторяла за мной каждое мое движение, снимая ложкой шапку с каппуччино перед тем, как приступить непосредственно к поглощению варева в ту же минуту, когда я поднес ко рту свою чашку.
— Пожалуйста, принесите нам еще два каппуччино! — сказал я официанту, явившемуся с омлетом.
Глядя на то, как Нафишах вгрызается в свой тост, я почувствовал как у меня шевелится в штанах. Я представил себе, как тело девицы постепенно разбухает, как у нее появляется огромный живот и большие отвислые груди. Мои мечты грубо прервал официант, который попросил меня подойти к кассе и заплатить за дополнительный кофе, который был уже готов. Я заказал мороженое для Нафишах, а затем, с каппуччино в руках, вернулся к нашему столику. Позднее, когда моя спутница уже чувственно слизывала тающее мороженное с ложечки, я думал о том, как я размажу малиновую подливку по ляжкам девицы, чтобы затем слизать сладкую жидкость с ее дымящейся горячей ватрушки!
— А сейчас мы займемся магией прямо на площади, — проинформировал я Нафишах, которая как раз доедала свой пудинг.
— Но не можем же мы исполнить сексуальный обряд у всех на виду! — запротестовала девица.
— Не переживай! — успокоил я ее. — Я превращу нас в невидимок, так что никто не поймет, чем мы занимаемся.
Сначала Сайида с недоверием отнеслась к моему, ошеломительному в своей простоте, предложению. У меня ушло не менее пяти минут на то, чтобы убедить ее, что моя уловка не имеет ничего общего с теми эликсирами невидимости, которые впаривают легковерным всевозможные шарлатаны из числа новомодных жрецов Эры Водолея. Кучка клерков грелась на площади под солнцем, но они поспешно разбежались, как только я развернул знамя, на котором было начертано "ПРЯМОЙ ЭФИР", ПРОИЗВОДИТЕЛИ ЛУЧШИХ ПЕРФОРМАНСОВ. ОСНОВАНО В 1988. К счастью на Нафишах была длинная и очень широкая юбка, так что кроме мешка с потрохами, приобретенными у мясника, и пробойника для канализационных труб, нам более не понадобилось никакого реквизита для того, чтобы проделать задуманный трюк.
Я лег на спину, в то время как Сайида, которая заранее сбросила свои трусики, уселась сверху на низ моего живота. В то время как я полировал любовную дыру Нафишах, она извлекала потроха из спрятанного у меня под пальто мешка и разбрасывала их вокруг. При необходимости для ускорения процесса она использовала пробойник. В то время как мы изображали животное о двух спинах, я визуализировал Осириса, пока божество не материализовалось физически на те несколько секунд, в течение которых я извергал мое семя. Сайида застегнула мою ширинку и мы встали с земли, как раз в то самое мгновение, когда на площади появилось два полисмена.
— Что здесь происходит? — спросил тот из них, что был повыше.
— Это перформанс, сэр, — объяснил я.
— Так я тебе и поверил, врать сперва научись, — хрюкнул второй коп.
— Ага, — поддакнул ему первый, — не пытайся нам это втюхать, мы же видим, что ты просто обыкновенный извращенец. Если бы ты был настоящий художник перформанса, то кругом вились бы операторы и снимали это событие на видеокамеры для потомства, не говоря уже о фотографах. Здесь у нас в округе трется столько всяких дуриков, что мы их запаримся всех арестовывать. Поэтому на этот раз, считай, тебе повезло, но если я еще хоть раз встречу тебя на этой площади во время моего дежурства, то ты у меня загремишь в участок"
— Да, кстати, — добавил низенький лягаш, — насколько мне помниться Джек Потрошитель вытянул кишки из брюха у Кэтрин Эддоуз, а не наоборот. Неужели вы, извращенцы, вообще ничего по уму сделать не можете?
Мы стояли с Клеменцией прислонившись спиной к спине. В зеркале, висевшем на противоположной стене я мог видеть то, что видела Пруденс. Подобно Фрейду я верил в женщин-призраков, в то, что определенные женщины связаны со мной тайными узами и что наше величайшее счастье сокрыто в неизбежности повторения всех уже однажды произошедших событий. Вера пребывала со мной ныне, также как четыреста лет тому назад она пребывала с Джоном Ди. Я смотрел на свое отражение в зеркале и интуитивно понимал, что Елизавета и ее астролог создали оккультное поле между Ричмондом и Гринвичем, используя резкие изгибы реки с обеих сторон для того, чтобы создать магическую систему, которая позволила им навязать свою Волю всему региону.
В то время когда я созерцал отраженные в зеркале прелестные черты, я вдруг ощутил враждебное и смертоносное поле, пронзившее все мое существо. Я пребывал в полном сознании и находился в контакте с Высшей Реальностью, которая уведомила меня, что какое-то страшное бедствие надвигается на Рэйчел Грин. Я не знал, что это было, но понимал его ужасную природу, от одной мысли о которой меня сотрясала дрожь. Я порывался броситься ей на помощь, я пытался с тронуться с места, но я не мог и я прекрасно понимал, что не смогу ни при каких обстоятельствах. Мне предстояло исполнить по возможности до конца весь ритуал. Я убеждал себя в абсурдности такой ситуации, но убеждения не помогали: ужас сковывал меня по рукам и ногам этой ночью и преодолеть его было не в моих силах. Я попытался воззвать к Гермесу, дабы он снял эту тяжесть с моего сознания, но моим мольбам никак не удавалось облечься в слова и я чувствовал себя так, словно у меня отнялся язык. Не знаю уж как долго я боролся, но, наконец, я понял, что по некоторым причинам Гермес предпочел, дабы я обошелся без его помощи. Я повернулся к Элизе и она повернулась ко мне и узрела ужас в моих очах. Я повелел Бет, чтобы она бежала меня при первых признаках страха, ибо я боялся, да, полагаю, к тому же и стыдился выдать перед ней свой испуг. Но она пренебрегла моими наставлениями.
Я помню, как встал с дивана и последовал за Рэйчел в ванную, а дальше наступило забвение. Пластиковую пленку я, очевидно, постелил поверх простыни заранее. Абсолютно не помню, как я это делал, но идея оказалась замечательной — на простынях не осталось ни единого пятнышка. Мне смутно помниться, что я схватил нож, перерезал им Рэйчел горло, распорол живот, а затем извлек оттуда внутренности и вывалил ей на грудь. Потом я достал ящик с инструментами из шкафчика под мойкой, а затем вернулся с ним к телу Холт, лежавшему в спальне. Мне пришло в голову, что, если разрезать труп на мелкие куски, то от него будет проще избавиться.
Перед тем, как приступить к работе, я вернулся на кухню и надел пару резиновых перчаток. Я вовсе не собирался пачкать свои руки в дерьме, которое все еще вытекало из тела Ванессы. Обернув труп в пластик, я стащил его на пол. Расстелив пластиковую пленку по полу для того, чтобы не испачкать ковер, я начал перепиливать шею девушки. Я радовался, что надел резиновые перчатки, потому что кровь текла ручьями. Пилить я начал спереди и добрался до позвоночника без особого труда, но к тому времени моя пила уже изрядно затупилась. Запасного полотна для нее у меня не было, а то, которым я пользовался, явно не могло больше справиться с человеческими костями. Я выбросил негодное орудие и взял в руки топор. За считанные секунды я отделил голову Холт от туловища, после чего принялся расчленять все остальное.