Вот и сейчас граф предаваться размышлениям, хотя со стороны могло бы показаться, что граф Тусконский чем-то заворожен, настолько серьезным и сосредоточенным был его вид.
«Видимо, этот орешек… Проклятье! Какой там орешек? Ха-а! Орех… Похоже мне его пока не разгрызть, — размышлял он, нет-нет да и бросая взгляд на мечущегося между строителями гнома. — Ну, не похож он на гнома… Вон даже Лафает больше смахивают своим характером на коротышку. Такой же молчаливый и твердолобый! Если что себе в голову вобьет, то хрен это все выбьешь! Вылитый гном! Ноги ему чуть укоротить, да ряху по мощнее… А этого не поймешь».
Колин прямо на его глаза отнял у какого-то задохлика мужика тяжелый бетонный блок и, что выговаривая тому, потащил камень к стене. Со стороны было прекрасно видно, как внимательно его слушал работник. В конце, Фален мог бы поклясться на полновесный золотой против гнутого медяка, что гному поклонились, словно знатному.
«Благие! Он что королевский кровей? — выражение лица селянина, следует сказать довольно разбойного вида, выражало откровенное почтение. — Что он мог сказать этой боссоте, чтобы заработать поклон? — один за другим в его голове всплывали риторические вопросы. — Ну ладно эти… всего лишь землекопы, да нищета с городских окраин! Им покажи монету они и рады кланяться, — рука его чуть дрогнула и гребень сильнее чем должен коснулся кожи на шее жеребца, отчего тот недовольно боднул его головой. — Но, почему остальные гномы к нему относятся также? По-ч-е-м-у?».
Тут же, словно в подтверждение этому Колин что-то сказал двум здоровым гномам, которые как знал Фален, постоянно были рядом с ним. А те в свою очередь рявкнули в две глотки в ответ «сделаем, мастер Колин» и побежали ко входу в подземный город.
Его недоумение было совершенно искреннем и отнюдь не было связано с его незнанием истории гномов, их традиций и обычаев. Напротив, будущий граф Тусконский, а тогда еще самоуверенный юнец, получил прекрасное для своего времени образование. Отец был дружен с тогдашним королем и поэтому учителя и наставники королевского отпрыска — будущего короля Роланда присматривали и за Фаленов. К услугам двух подростков были самые образованные наставники. Одним из них был Теодор Ридрих — непревзойденный знаток других стран и проживающих в них народов, сумевший пройти весь континент с юга на север. Именно он и был для юного Фалена источником его знаний внутреннем устройстве гномьих кланов, а соответственно и причиной его непонимания…
«Почему? — он прекрасно помнил легкую и скорее даже панибратскую манеру общения Колина и со старейшиной клана — вечно угрюмым и тяжелым на руку кузнецом. — Он же для него обычный пацан! Я спрашивал… ему не полных двадцать зим».
Глубоко усвоенные знания о жесткой сословной структуре гномьего общества, непререкаемом авторитете старейшин и безусловном им подчинении со стороны рядовых гномов буквально вопили о неправильности поведения Колина!
«А тут что? Они ему в рот смотрят! А эти странные идеи, которые сыпятся из него, как из «рога изобилия»? — граф вдруг прекратил расчесывать гриву жеребца и запустил руку в карман кожаной жилетки. — Учудил ведь подарок…, — его рука вытащила, действительно, необычный предмет — крошечный по сравнению с его кинжалом нож, лезвие которого могло складываться и поэтому не нуждалось в ножнах. — С этим…, — с другой стороны ножа с лезвием из черной стали, складывалась небольшая изящная ложка. — Хм… Как он тогда его назвал швейцарским. Интересно, что это такое?».
Однако, вопрос этот так и остался риторическим, потому что, наконец-то, наконечники для стрел, эти пресловутые топорики, были уложены в плотно набитые седельные мешки и надежно приторочены к седлам лошадей гвардейцев.
— Все готово, — судя по нетерпению лейтенанта и блеску в глаза, в мыслях он уже скакал во весь опор к границе, где их ждали конный отряд союзных племен. — Можно отправляться.
Нетерпение лейтенанта, да и остальных тоже, объяснялось довольно просто. Прискакавший в ночь гонец из Ольстера принес дурные вести, которые, как догадался граф, уже распространились среди его отряда. Словом, все уже знали, что войска Шамора перешли границу тремя крупными группами и уже пали две приграничные крепости, а их защитники были вывешены на стенах.
— Вынужден вас огорчить, мой друг, — с Лафаетом он, действительно, сблизился; тот разительно отличался от всей придворной приторной толпы, которая не так давно окружала графа. — Вы со своим десятком остаетесь здесь, — лейтенант, еще секунду назад, рвавшийся в дорогу, замер. — Не надо ничего говорить! Это приказ короля. Клан остается нашим союзников и нуждается в помощи.
Вся ярость обуревавших Лафаета в это мгновение эмоций, легко читалась на его лице. И «послать их всех к черту и броситься на помощь королю», пожалуй, проявлялось сильнее всего!
— Знаешь, Лафает, то что я скажу тебе скорее всего не понравиться… Мне бы это тоже не понравилось, но это так. Ни ты, ни я, ни кто из этих славных ребят, — он кивнул на собиравшихся в дорогу гвардейцев. — Ничего не изменят в этой войне! Там, на границе, мы всего лишь еще два — два с половиной десятка мечей, которые Шамор даже не почувствует, — лейтенант потемнел лицом, но глаза выдавали его — он был согласен с этим. — Однако, вот это, — граф выразительно хлопнул рукой по притороченному к седлу мешку с наконечниками. — Уже может кое-что решить, если все сделать с умом. Ты понимаешь, о чем я говорю? — тот кивнул головой. — Сейчас нам нужны эти наконечники… Нам нужно новое оружие, много оружия, а его может дать только клан…, — лейтенант опустил голову и сразу же поднял ее. — Сообщи своим людям!
Лафает с досады дал коню шенкелей и от сильного рывка чуть не снес со своего пути что-то тащивших мужиков.
— Уезжаете? — в этот момент со спины подошел Тимур, так и не сумевший стереть с лица недовольство. — Может все-таки еще на день задержитесь? — стройка катастрофически буксовала из-за нехватки рабочих рук и на солдат у парня были серьезные виды. — Ваши гвардейцы бы нас здорово выручили…
Они стояли возле уже почти законченной стены, полностью перекрывавшей вход в долину и подземный город клана. Всем своим видом — пятиметровой высотой, толщиной в несколько крестьянских повозок, она внушала уважение и безопасность. Не хватало лишь створок ворот, которые думали вешать чуть позже.
— Нет, — граф был непреклонен. — Если верить гонцу, мы уже опаздываем… Нам пора. До встречи,…мастер Колин! — Фален улыбнулся, увидев искреннее удивление на лице гнома. — И судя по твоей неуемной энергии, я не удивлюсь, если к следующей нашей встречи, на твоей голове будет тиара подгорных владык…
Тут он лихо гаркнул и, только ждавший этого отряд порысил в сторону проема в стене. Оставшиеся солдаты молча провожали их взглядом, ни чем не выдавая своего неистового желания оказаться рядом со своими боевыми товарищами.
— Вот нас и стало меньше, — тяжело вздохнул Тимур, когда последний всадник пересек линию стены. — А сделать нам еще нужно до хр…, — он вновь вздохнул, оглядывая фронт предстоящих работ. — Хотя может быть…, — в эту секунду его взгляд заинтересовано остановился на лейтенанте, который после отъезда товарищей ни как не мог найти себе места. — Я вот что хотел спросить, господин лейтенант…, — издалека начал Тимур, делая пару шагов к своей жертве.
Однако, Лафает не зря носил нашивки лейтенанта и нюхом чуял любое «ярмо», которое почем зря хотели ему одеть. Он сразу же скривился.
— И не просите, мастер Колин! — всем своим видом он давал понять, что у него и у его людей есть гораздо более важные для всего клана дела, чем копаться в земле. — Мои люди должны заниматься тем, что они хорошо умеют — нести службу… Пойду-ка я распределю патрульные смены… ибо как вы заметили нас стало меньше, а проблем, думаю, прибавилось.
Тимур несколько минут смотрел на удаляющегося солдата, а потом с чувством сплюнул на песок.
— Б-ть! Хорошо началось утро! — от предстоявших забот ему аж завыть захотелось. — И что дальше?
И главное, разгребать все это предстояло ему. Остальные после того памятного вечера просто самоустранились от управления, причем сделали это каждый в своей довольно оригинальной манере. Матушка Шаша сразу же заявила, что «не бабье дело это сопли подтирать у целого пусть и маленького клана». Оба гнома — старика все кивали на традиции, но в конце концом тоже открестились от всего. Гримор же вообще заявил, что «от этих традиция клану польза, как от блох собаке… Проживем, как-нибудь, и без них, а ты, шустрый… Колин раз начал все это, то тебе и заканчивать»…