Ни чего не говоря в ответ гвардеец побежал в сторону их обоза, в середине которого находилось несколько высоких полностью закрытых от нескромных глаз повозок. Его целью была первая, где хранились запечатанные глиняные кувшины с ужасным зельем. Кое-кто из его сослуживцев, кто виде их в действии, уже окрестили эту смесь плевком сатаны. Он и сам иногда ловил себя на мысли о том, что тот кто это придумал, действительно, поклонялся господину всего Зла… Что же находилось во второй повозке, капрал не знал. Более того, он был уверен, что этого не знал никто в их отряде, за исключением самого графа.
Он кивнул двум своим подчиненным, стоявшим возле первой повозки, и начал открывать замки на небольшой дверце. За ней и лежали те самые кувшины, к которым и прикасаться было страшно.
21
— Милорд! Милорд! Где вы?! — мальчишеский голос звенел по полумраку пещер с мастерскими подземного города. — Милорд!
Последний ор, в добавок еще усиленный акустикой длинных коридоров, был настолько громким, что Тимур недовольно поморщился. Его очередная попытка в спокойной обстановке поработать над новой версией крепостной катапульты, более мощной и надежной чем у него выходило раньше, по-всей видимости вновь пошла крахом.
Поднявшись со тяжелым вздохом из-за стола, на котором были разложены мощная рама из хорошо высушенного дерева и для прочности скрепленная толстыми металлическими уголками, длинная и чуть шире двух ладоней ширины пластина черной стали. Тут же лежали самопальные болты для крепежа, которыми Гримор настолько заинтересовался, что делал сам лично, а не как обычно поручил одного из своих подмастерьев.
— Милорд! — приближающийся вопль ударился в деревянную дверь пещеру, которую Тимур выделил себе для такого рода секретных работ, и на мгновение затих, но видимо лишь для того, чтобы стать еще сильнее. — Милорд! — чрез распахнутую дверь в ярко освещенное помещение (Тимур для себя родного собственноручно изготовил несколько мощных светильников народе плошек с фитилями) влетел худой паренек и тут же замер, уставившись даже не на стоявшего у глубине пещеру Тимура, а на полусобранную катапульту — один из вариантов древнеримского онгара (он легко вспомнил название, так как в его сетевых баталиях этот онгар или в переводе с латинского лягающийся осел применялся в качестве тяжелой артиллерии). -… Э, — а посмотреть здесь, действительно, было на что: на огромном невысоком столе здоровенная рама из темного бруса с длинным ложкообразным дрыном по середине. — Милорд, — наконец, остекленевший взгляд пацана приобрел осмысленность и он, разыскав глазами Тимура, встал на правое колено. — Милорд, там у ворот драка! Стешка, коваль оглоблей машет…, — захлебываясь словами, рассказывал он. — А эти… эти у ворот в бронях с мечами против него стоят!
Тимур аж чуть не застонал от досады. Это была уже четвертая драка гномов и людей за последние пару дней. И если первую стычку еще можно было списать на стресс вновь прибывших, банальное недопонимание между представителями разных рас и т. д., то остальные просто в полный голос вопили, что в клане назревают серьезные проблемы — материальные, этические, психологические. В мгновение выросший клан с трех — четырех десятков гномов и до нескольких сотен, сильно изменившийся социальный состав, нарастающая угроза полноценной войны с другими кланами, бандитами и разбойниками, до сих пор не оформленная организационная структура клана с полирассовым составом — все это было готово рвануть в любой день и в любой час, а сила этого взрыва смела бы со сцены и самого Тимура и тех, кто ему близок.
— Черт! Черт! — все-таки не сдержался он, бросаясь к двери. — Этого только не хватало! — с той стороны кинув на засов двери дужку тяжеленного замка, Тимур припустил по тоннеля к выходу. — Ну, не дай Бог…, — бормотал он, стуча массивными сапогами по скальной поверхности. — Сам же придушу…
Судьба все же оказалась к нему и клану благосклонна. Вылетевший как пробка из бутылка, Тимур сразу же заметил отсутствие около крепостных ворот лежавших тел.
— А ну, вашу м-ть! — тут же начал он орать благим матом, приближаясь к кружащейся вокруг друг друга троице. — Стоять! Все стоять! Бросай оружие! — где-то на периферии его сознание отметило поразительную схожесть его криков с яростным ором группы омона, которая, как-то пару лет назад еще на той земле с таким же шумом и гамом ворвалась в кабак, где сидел и Тимур. — Бросай! Кому говорю!
Его столь неожиданное появление все же возымело действие и трое нахохлившихся словно бойцовые петухи противников — человек и два гнома — замерли друг на против друга. Особенно среди них выделялся человек — гора с отчаянным выражением лица, державший в своих лапищах толстенную оглобля от строительных лесов. Эта импровизированная дубина еще подрагивала, словно сама просилась в бой. Его же противники были по меньше, но выглядели не менее грозно. Коренастые широкоплечие гномы в пластинчатых доспехах, свисавших чуть ли не до пят, они из подлобья следили за человеков, все еще не опуская свои мечи.
— Бросайте! — Тимур чуть не зарычал, видя их колебание. — На землю, я сказал! — за его спиной уже начинал собираться народ, среди которого были и люди и гномы. — Или свободен, — Тимур криво улыбнулся, показывая на ворота. — Мечи?!
Насупленные гномы несколько секунд переглядывались то между собой, то кося глазами на ворота, а потом с нарочито независимым видом бросили мечи на землю. Тогда Тимур повернулся к их противнику и с нажимом посмотрел на него.
— А ты, что выбираешь? — коваль, на плечах которого был почти десяток — старый отец, жена со своей сестрой и дети, совсем не раздумывал и тут же бросил свою оглоблю. — Хорошо! — после этого парень оглядел всех троих и, чувствуя тяжелое молчание толпы за своей спиной, с угрозой проговорил. — Мне все равно, кто виноват и кто начал! Ты, ты или ты! — его взгляд по очереди втыкался в каждого из них. — Мне все равно… Вы слышите, без разницы! Но если еще что-то подобное в моей крепости повториться, — он особо выделил слово «МОЕЙ». — Свободны! — коваль продолжал стоять, а оба гнома, бросив на Тимура злой взгляд, пошли в стороны отца Амины, который тоже недобро посмотрел на парня. — Или уж, — махнул он рукой на Стешку.
Сам же парень, стараясь ни на кого не смотреть, быстро подошел к воротам и начал с силой по ним стучать. Когда же они открылись, то он вышел наружу и сразу же направился в сторону гор. Ему срочно нужно было остаться одному и серьезно подумать, ибо в этом деле спешка могла привести к самым непредсказуемым последствиям…
«С этим точно нужно было что-то делать! И лучше, если делать это прямо сейчас…, — почти автоматически переставляя ноги, усиленно размышлял он. — Проклятье! Не было печали… А эти то, красавцы, — тут он как специально вспомнил угрожающий прощальный взгляд гномов, которым они его окатили. — Зенки свои на меня выкатили. Какого хрена?! Совсем что-ли забыли, кто их приютил?!». Такие приходящие ему в голову мысли не шутку разозлили его.
«Как! Каким таким чертовым способом склеить всю эту массу во что-то более или менее целое? — задавал он сам себе вопросы и не находи на них ответы. — Да, они уже сейчас, когда все нормально, так собачатся, а что будет потом, когда настоящие проблему начнутся? Они резать друг друга станут?».
Вокруг этого скального пятачка возле запретного ущелья, где в последние дни он начал проводить все больше и больше времени, парень продолжал нарезать бесчисленные по счету круги. 14-ый, 15-ый… 23-й… По пути пиная еще оставшиеся булыжники, Тимур и так и эдак пережевывал свои мысли. Решение же проблемы по-прежнему к нему не приходило…
«Вопрос первый — как прекратить все распри в уже ставшим студеподобном клане? Вопрос второй — как сделать так, чтобы мой авторитет в клане как главы был непререкаемым как у своих, так и пока еще чужих? — Тимур пытался разложить все по полочкам, надеясь, что хотя бы так станет немного понятней, как действовать дальше».
Словом, о чем бы Тимур не думал и какие бы замки не строил в своей голове, все сводилось к одному — к эффективному влиянию на большую массу людей и гномов… Этот вопрос, как это ни странно, занимал людей и сто, и двести и тысячу лет назад, правда в другом времени и месте. Ответ на него, так же как и Тимур, пытались найти известные политические деятели Архаической Греции в Спарте и Афинах, правители-государственники эпохи Возрождения Борджия, король-солнце Людовик XIV, руководители огромных государств — Рузвельт и Сталин, гениальные мыслители — Конфуций, Макиавелли и т. д. Эти и многие сотни других менее или более известных людей придумывали самые разные философские концепции управления людскими коллективами, массами, целыми народами, и подчас их пытались воплотить в жизнь с той или иной степенью успеха… К сожалению, а может и к счастью (чтобы сохранить свое сознание от зашоренности), Тимур ничего этого просто не знал, так как весь его курс истории ограничивался весьма кратким набором фактом и мифов о России и остальном мире.