Харчева вновь расплакалась.
Когда судебное следствие закончилось, судья предоставил слово прокурору для произнесения обвинительной речи. Прокурор начал с оценки общественной опасности, которую представляет собой хулиганство, а затем перешел к анализу доказательств. Виновность подсудимого теперь не вызывала у большинства присутствующих в зале никаких сомнений. Да, сидящий на скамье подсудимых Козлов — злостный хулиган, который должен быть лишен свободы. Ну а как быть со свидетелями, теми, кто, презрев свой гражданский долг и обязанность перед законом, лгали суду, пытались выгородить преступника?
Отвечая на этот, поставленный в обвинительной речи, вопрос, прокурор попросил суд возбудить в отношении их уголовное дело.
После этих слов присутствующие в зале суда, словно по команде, повернулись в сторону Грошина и Харчевой. Лица их были растерянными: такого исхода они никак не ожидали.
У Козлова оставалась последняя надежда — адвокат. Он посмотрел на него умоляющими глазами. Виктор Васильевич Вильнянский был квалифицированным, опытным защитником. И говорил прекрасно. Но несмотря на все его старания, облегчить участь подсудимого было трудно. Адвокат просил суд о снисхождении.
А когда суд предоставил Козлову последнее слово, он только и сказал:
— Прошу не лишать меня свободы.
Суд удалился на совещание для вынесения приговора.
Часа через полтора суд огласил приговор:
— «Руководствуясь статьями 301 и 303 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, — громко и внятно читал судья, — суд приговорил Козлова Петра Григорьевича по статье 206 части второй Уголовного кодекса РСФСР к трем годам лишения свободы…»
Когда судья кончил чтение приговора, зал сразу оживился, кто-то спорил, что-то доказывал. Репортер захлопнул свой блокнот. Грошин застегнул молнию на своей спортивной куртке, махнул рукой и направился к выходу. Но судьи продолжали стоять. И когда Грошин был уже в дверях, он услышал, как в зале наступила тишина и судья стал читать новый документ. Он решил уйти, не слушать, здесь его больше ничего не интересовало, но вдруг громко произнесенная его фамилия заставила остановиться и выслушать последние слова судьи:
— «За дачу ложных показаний суд определил возбудить против Грошина Владимира Терентьевича и Харчевой Любови Сидоровны уголовное дело по статье 181 Уголовного кодекса РСФСР…»
Грошин так и окаменел в дверях. Только теперь он понял: суд согласился с мнением прокурора и вынес определение о возбуждении уголовного дела.
Предварительное следствие по делу Грошина и Харчевой длилось недолго.
На этот раз Грошин не пытался отрицать свою вину и выложил сразу всю правду на первом же допросе. Он рассказал, как Евдокия Семеновна Козлова, узнав, где живет Грошин, пришла к нему незадолго до суда. Она пригласила его к себе домой. Сначала Козлова говорила, что просто хочет узнать все подробности, чтобы передать их адвокату, которому это поможет при защите сына. Когда Грошин пришел к ней домой, то увидел богато накрытый стол.
В гостях у Козловой он крепко выпил. После этого она и стала выкладывать ему свой план.
— Ты, сынок, не бойся. Все будет шито-крыто.
— А я и не боюсь, — выпятив грудь, заговорил подвыпивший Грошин. — Чего мне бояться? Это твоему сыну, Петьке, бояться надо. Как пить дать угодит за решетку.
— А может, и не угодит, — не унималась Козлова. — За этим я тебя и позвала. Выручи, Володенька, век буду за тебя бога молить!