Когда мы сравнили уровни активности этих сельскохозяйственных обитателей с горожанами, живущими в бедном районе Кингстона, то, что мы обнаружили, потрясло нас.
Люди, живущие в сельскохозяйственном сообществе, независимо от того, были ли они танцорами или рабочими, сидели только вдвое меньше, чем их ровесники, живущие в городе Кингстоне. В течение каждого дня работники сельского хозяйства сидели всего лишь три часа. Как только человек переехал в Кингстон, время сидения удвоилось и количество времени проходимого пешком сократилось вдвое. Интересно, что горожане в Кингстоне сидели так же как и худые горожане, живущие в Северной Америке. Сельскохозяйственная жизнь заставляла людей двигаться; в то время как современная городская жизнь заставила людей сидеть. Различия были столь большими, что это поразило нас — когда вы живете в городском округе, даже если вы худощавы, вы двигаетесь уже вдвое меньше, чем люди, живущие в сельскохозяйственных районах. Снижение уровня сжигания калорий связанное с процессом урбанизации могло полностью объяснить эпидемию ожирения во всём мире.
10 лет назад когда я в первый раз посещал Пекин, толпы велосипедистов ехали по Вест Чангэн-Авеню к правительственным зданиям и площади Тяньаньмэнь. На обочине дороги стояли мужчины и женщины с комплектами инструментов для ремонта. Их работа на полную ставку состояла в том, чтобы обслужить проколы и поломки у тысяч велосипедистов, проезжавших через столицу. Когда я возвратился в Пекин несколько лет назад, эти ремонтники исчезли. Теперь, когда Вест Чангэн-Авеню переполняется автомобилями, есть лишь немного велосипедов и много растущих животов. Правительство в Китае в настоящее время планирует потратить $6 триллионов на новую городскую инфраструктуру и урбанизировать 400 миллионов сельскохозяйственных обитателей. Степень этих изменений отражает Великобританию и Соединенные Штаты в начале промышленной революции. История повторяется. Если Китай не проснется, эпидемия его ожирения затмит собой и американскую и европейскую статистику. Может даже оказаться слишком поздно: у каждого второго ребёнка в Пекине уже есть ожирение, и рост темпов ожирения ускоряется быстрее чем это когда-либо было в Соединенных Штатах.
Исследования теперь подтверждают догадку, что переход от сельской к городской жизни ускорил процесс распространения стульев.[44] В 1900 году, приблизительно 90 процентов населения в мире было крестьянами; век спустя больше чем половина населения в мире живет уже в городах.
Начиная с промышленной революции обитаемый мир стал сетью бетонных метрополисов. Страна за страной и городом за городом, мы всё больше и больше оказываемся привязанными к нашим стульям на работе, в машинах и играх. Но чего это всё нам стоит? А ведь человек не создавался для того чтобы весь день сидеть.
Насколько вы автоматизированы? Какие из этих 20-ти вещей могут быть автоматизированы?
1. Дорога на работу
2. Испекание хлеба
3. Создание коктейлей
4. Измельчение мусора
5. Размалывание кофе
6. Подъём по утрам
7. Покупка одежды
8. Нагрев воды
9. Написание письма
10. Прослушивание рассказов
11. Создание произведений искусства или музыки
12. Постройка дома
13. Покупка свежих овощей
14. Охладить свой дом
15. Вырубить дерево
16. Дыхание
17. Сердцебиение
18. Близость со своим партнером
19. Массаж
20. Зачатие ребёнка
Ответ — все они. Некоторые машины могут спасти жизнь; другие — инструменты для сидячих людей. Это не машины убивают людей; это зависит от того как мы используем их.
Часть II. Проклятие сидящего человека
5. Проклятое стулом тело
Человек не создан для сидения. Быть прикованным к стулу весь день также противоестественно как и есть весь день. Это логично, что сидение связано со многими болезнями. Но мне нужно доказать это. Чтобы свергнуть едящего человека, профессора Микромозга и доктора Микроума я нуждался в помощи Мозгового Треста Крикетера.
Эта группа учёных является наиболее передовой в исследовании диабета. Его участники, Йогиш Кудва, Энди Бэзу, Чинмэй Маноа и их босс, Рита Бэзу. Все они работают в Клинике Мейо.
44
Delisle H, Ntandou-Bouzitou G, Agueh V, Sodjinou R, Fayomi B. Urbanisation, nutrition transition and cardiometabolic risk: the Benin study.