Он прицеливается снова и запускает другой кусок мела. Коньком г-на Льюисона был английский и психология. Не метание мела. Второй кусок также не достигает цели и пролетает мимо левого уха мальчика. Весь класс опять смеётся. Третий кусок поражает ученика прямо в центр лба; я просыпаюсь. «Левин, добро пожаловать обратно к Юлию Цезарю», говорит мистер Льюисон: «Придите навестить меня в конце класса». Если какой-нибудь урок был достаточно скучным чтобы заснуть и при этом на нём был удобный стул, я непременно спал на таком уроке. Английский мистера Льюисона был именно таким. Но то была ошибка не только мистера Льюисона; у меня не было нормального сна на протяжении многих месяцев. Я не спал целую ночь, потому что был страстно увлечён Джоанн.
Я не могу доступно объяснить, как в возрасте 11 лет я стал страстно увлечённым Джоанн. Это — естественный возраст для мальчика, чтобы начать чувствовать тоску на сердце. Ведь к тому времени гормоны уже начинали свою работу. Но это не были девочки, которые доминировали в моих мечтах. Моё сердце было похищено Джоанн Лимнэейдэ — обычной прудовой улиткой.
Любовь — странная штука, и я должен признаться, что не был моногамен; две улитки разделяли мою любовь, Джоанн и Морис, обе взятые рядом с озером в парке Регентс. Честно говоря, Морис и Джоанн не были первыми, но мы не будем обсуждать их судьбы. Выращивание улитки — своего рода искусство. (Если любовь к улиткам поразила и вас также, хочу предупредить, что кошки рассматривают улиток в качестве деликатеса).
Так что же 11-летний мальчик делает с улитками? За несколько недель я потратил всё свое пособие на строительство большого и тонкого аквариума для рыбы. Он вышел приблизительно девяносто сантиметров длиной, шестьдесят высотой, и лишь десять сантиметров шириной. Я купил несколько кусков стекла у местного стекольщика и соединил их вместе силиконовым герметиком. Аквариум постоянно пропускал воду, но не критично. Каждую ночь около 21:00 (время, когда я ложился спать) я забирал Джоанн и Морис из мисок под кроватью и перекладывал их (кстати, они — гермафродиты) к внутренней части моего аквариума. Однажды улитка прилипла к стенке, я взял жирный красный маркер и отметил это место снаружи стекла. Потом я поставил свой будильник на час позже. В 22:00 я проснулся и отметил, куда улитка передвинулась, затем я поставил свой будильник на 23:00 и вернулся ко сну. Я проснулся в 23:00, отметил прогресс улитки и поставил сигнал на полночь. Короче говоря я делал это каждый час в течение ночи до 7:00 утра. В 7:00 утра я перенёс красные отметки на бумагу и положил улитку под мою кровать. Позже я начал делать это каждую ночь в течение двух лет, работая со многими новыми улитками.
Я рассказал мистеру Льюисону о своих экспериментах с улитками. «Зачем ты это делаешь?» — спросил меня он. Я объяснил, что у меня есть теория согласно которой каждая улитка обладает своим неповторимой схемой движения. Каждая улитка двигалась по-своему, у каждой был свой стиль. И я предположил, что Джоанн всегда ползает по спирали, а Морис по прямой линии. «Действительно ли?» — спросил меня мастер метания мела. В то время я занимался своими наблюдениями только 4 месяца и ещё не мог ответить наверняка. Мистер Льюисон был молодым и амбициозным учителем, который хотел выглядеть «круто» перед своими учениками. «Ты должен сосредоточиться на учёбе», — но при этом он не сказал мне останавливать свои эксперименты. Знаю, что я сбивал с толку мистера Льюисона. Он наблюдал за тестированием IQ в течение всего года. Мой результат был самым высоким, но я всё равно учился в потоке «М» и казался ему столь же тусклым как и его куски мела. Он не мог понять меня; я продолжал спать на его Английском, он продолжал швырять в меня мел. В классе я был второй с конца. Он никогда больше не спрашивал меня о моих улитках.
Я завершил мои эксперименты два года спустя в возрасте 13 лет. В тот год я был приглашён в одну из известных Лондонских школ — школу Святого Павла. Школа Святого Павла — это классическая Британская школа, которая готовила лидеров и менеджеров высшего звена. Я показал 217 кусков бумаги, которые отражали движения улиток. Директор школы, мистер Хайд был худощавый, невзрачный на вид человек, всегда носивший тёмные костюмы. Он выглядел очень строгим, но не был таковым по своей сути. Я помню шум бумаги в моих дрожащих и вспотевших руках, когда объяснял мистеру Хайду суть своих экспериментов.