Александр, не ожидая подобного вопроса, даже растерялся. Он знал, что жители Торжка, имея Александра своим князем, ждали от него помощи, потому и сели в осаду. Иванко, посадник новоторжский, купцы Яким Влункович, Глеб Борисович да Михайло Моисеевич возглавили оборону. Две недели истекал кровью осажденный город. Когда же татары ворвались за его стены, то убили всех, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков, а Торжок разграбили и сожгли. Тех, кто смог покинуть город в стремлении найти спасение в Новгороде Великом, татары гнали селигерским путем до Игнатьева креста и посекли всех. Александр же и новгородские бояре, связанные по рукам и ногам Батыевой грамотой, чтобы уцелеть самим, отдали под заклание Торжок и иные малые городки земли Новгородской.
Собравшись с мыслями, Александр с некоторым вызовом ответил:
— Чтобы сохранить большее, порой нужно пожертвовать малым.
— Мудрено говоришь… — покачал головой Ярослав. — Набрался книжной мудрости, не понять тебя. Брат Константин, царствие ему небесное, что монах, в харатейной годы проводил над свитками сидючи, потому и смерть его рано прибрала. А был бы воином, доселе жив был.
— Одно другому не помеха.
— Оно-то так, — согласился Ярослав. — Но я не о том. Слышал, ты дружбу с татарами завел? Так ли?
— Так, отец, — спокойно произнес Александр.
Он смотрел прямо, не отводя взгляда и, как показалось Ярославу, даже с некоторым вызовом.
— Склоненную голову меч не сечет. Что толку запруду из глины лепить, коли поток камни ворочает…
— Ладно, — со стуком поставил кубок с квасом на стол Ярослав. — Не укорять тебя пришел. Бог тебе судья за дела твои. Ты мне лучше вот что скажи: как бояре, в твоей ли власти? — понизил он голос.
— В моей, — уверенно ответил Александр. — Страшатся за рухлядишку, за животы свои, потому норов уняли. Обозы к татарам снаряжают без понуждения…
— А серебра тебе дадут?
— Дадут. Только на что?
— Деньги нужны мне, за тем и приехал. — Помолчав, князь продолжил: — Во Владимире пусто: ни жилищ, ни людишек. Все побрал ворог. Я намерен заново стольный град отстроить. Нужны люди, нужна дружина немалая, а значит, нужны деньги. Много денег.
— А не рано ли стены возводить?.. Татары еще не ушли…
— К лету уйдут, — уверенно произнес Ярослав. — Так что с серебром?
— Серебро будет. Я поделюсь казной, бояр порастрясу, не обеднеют. Они ноне покладисты. И людишек дам. Моя дружина здесь надобна, а вот переяславцев, что со мной пришли, тебе передам — их шесть сотен, да сотни три-четыре охотников до ратного дела кликну, — обрадовавшись, что отец не претендует на Новгородский княжеский стол, горячо заверил Ярослава Александр. — Соберем и припас…
— Погоди, — остановил сына князь. — Я не один из Киева пришел. Со мной дружина. Так что обоз с припасом надо отправить как можно быстрее. Раскиснут дороги — не скоро дойдут.
— Через три-четыре дня отправлю первый, через десять дней еще, — заверил Александр. — Для своих, чай, не для чужих расстараемось.
— Хорошо, — облегченно выдохнул Ярослав Всеволодович и, отхлебнув кваса, продолжил: — Не обессудь, но у тебя не задержусь. Пойду с первым обозом. Попервой возьму с собой только переяславцев. Остальных по теплу отправишь. Да, вот еще что: мать с братьями и сестрами на тебя оставлю. Некуда им ехать и жить пока негде. Коли что не так пойдет, не дай Бог, будь им вместо отца. Уразумел?
— Не тревожься. Все сделаю, как велишь.
3
Ранним утром на седьмой день своего пребывания в Великом Новгороде князь Ярослав покинул город. Пять сотен переяславцев, сопровождая обоз, ушли на два дня раньше, и теперь Ярослав с сотней гридей, налегке, намеревался их настичь через три дневных перехода.
Прощание с родными было тягостным, только старшие, Александр и Андрей, держались молодцами. Ростислава же, всегда рассудительная, спокойная, вдруг залилась слезами, по-бабьи запричитала, заохала. Ей вторили дочери, и даже младшие из сыновей не сдержали слез.
— Вы что воете, словно хороните? — возмутился князь Ярослав. — Расстаемся-то только до осени. Отстроимся — призову.
Но унять плачущих было не в его воле. Князь раздраженно окинул прощальным взглядом семейство, легко, несмотря на годы, взлетел в седло и ожег плетью круп лошади. Каурая вынесла его за ворота княжеского терема, где ожидали гриди охранной сотни.
Александр, поднявшись в маленькую горенку под самой крышей, еще долго наблюдал за удаляющимися от города всадниками.