Нас принял командир 69-й дивизии генерал-майор Эмиль Рейнхардт. Мы произнесли тосты за наши армии, за наши страны. А потом, сфотографировавшись на память, в сопровождении командования американской дивизии в тринадцати «джипах» поехали на Эльбу — американцы должны были встретиться со своими советскими боевыми товарищами.
Михаил Чижиков[5]. В разведкеВедя ожесточенные бои с фашистами, наш 173-й полк 58-й гвардейской стрелковой дивизии 16 апреля форсировал реку Нейсе. За восемь суток мы продвинулись на 140–160 км и к исходу дня 24 апреля вышли к Эльбе в районе города Торгау.
Моему взводу пешей разведки была выделена радиостанция. Кроме радиста нам был придам артиллерист-корректировщик. Основным направлением разведки был Торгау. Вначале мы обследовали восточный берег Эльбы, где обнаружили отдельное поместье и захватили скрывающихся в нем одиннадцать фашистов. Тут же допросили их и отправили в штаб полка.
Продолжая вести разведку местности, на рассвете 25 апреля услышали взрыв в районе города. Осмотрев взорванный мост, установили, что, хотя часть моста между опорами погружена в воду, по нему можно перебраться на другую сторону реки. Так как под рукой не оказалось никаких других переправочных средств, недолго раздумывая, мы — рядовые Иван Шишаринн, Николай Бабич, сержант Виктор Гавронский и я решили перебраться по уцелевшим конструкциям моста на западный берег Эльбы. Часть взвода с радиостанцией осталась на восточном берегу.
Когда мы перебирались по взорванным фермам моста, нас обнаружили фашисты и открыли огонь из пулеметов. Противник занял огневые позиции прямо у воды слева и справа от моста. Укрываясь от вражеских пуль, мы продвигались вперед, стреляя на ходу. После недолгой перестрелки мы все-таки вынудили противника бросить огневые позиции, а сами «зацепились» за западный берег реки.
Заняв оборону возле моста, мы обнаружили здесь несколько лодок. Две из них переправили на противоположный берег и доставили в них обратно остальных разведчиков с радиостанцией.
Контратаки со стороны противника так и не последовало, и мы вошли в город. Продвигались осторожно, осматривали дом за домом. В одном месте нас атаковала группа фашистов, человек 10–15. Но взвод не растерялся и мгновенно открыл ответный огонь. Фашисты тут же отступили. Наконец вышли на западную окраину города и перекрыли ведущую с запада дорогу. На этом задача, поставленная перед нами, была выполнена.
Как только рассвело, мы увидели прямо перед собой какую-то крепость. В ней, как оказалось, находился лагерь военнопленных; его охрана, услышав перестрелку, разбежалась. Вскоре оттуда пришла группа людей. Среди них были русские, украинцы, бельгийцы, англичане и представители других национальностей. Они не скрывали своей радости, приглашали нас к себе, чтобы вместе отметить день освобождения. Мы не смогли этого сделать сразу, так как обстановка в городе была еще не ясна. Через некоторое время пленные возвратились — на этот раз уже с раздобытой где-то в городе едой и спиртным. И мы вместе прямо у дороги отметили освобождение и радостную встречу.
Прощались очень тепло. Над лагерем уже развевались яркие полотнища. Даже не помню точно, что на них было изображено, но, видимо, это были национальные флаги.
Было совсем светло, когда часов в 8–9 утра на горизонте с запада появились машины, которые двигались по направлению к нам. Я дал команду: «Без моего сигнала огонь не открывать!», так как знал о возможной встрече с союзниками. Машины приблизились, и мы увидели, что на немецкие машины они не похожи. Это были «джипы». На них ехали солдаты. Я поднялся во весь рост — и первая машина остановилась. Вслед за ней подъехали еще три. Так мы встретились с американским патрулем. Очень быстро начали понимать друг друга, разговаривая на ломаном немецком языке.