– Госпожа Триана, – хрипло прошептала Даша. – Простите меня, я…
Принцесса горько усмехнулась и поманила ее к себе, после легко взобравшись на широкий каменный подоконник, утопающий в стене. Даша остановилась возле нее, но Триана молча указала на свободное место рядом с ней, и девушка, подобрав полы платья, осторожно поднялась и устроилась возле окна, придвинув ноги ближе к себе. Взгляд невольно задержался на стоящей рядом с принцессой громоздкой шкатулке, вырезанной из темно-фиолетового камня и отделанной серебром. Заметив ее интерес, Триана нежно провела ладонью по гладкой поверхности, словно прикасалась к живому существу, и протянула Даше смятый конверт.
Удивившись, она робко взяла его в руки и извлекла сложенный вдвое лист бумаги, исписанный размашистым почерком; в некоторых местах буквы были смазаны из-за потекших чернил, но все еще можно было их разобрать, если присмотреться. Даша придвинулась ближе к окну, поворачивая лист с письмом к бледному лунному свету, и быстро пробежала взглядом по ровным строчкам. Поначалу она не смогла понять смысла вложенных в набор прочитанных слов, а может быть, ее разум сознательно отказывался принимать написанное, и Даша вновь и вновь мысленно проговаривала этот жестокий приговор, уместившийся в несколько строк текста, ощущая, как неотвратимо что-то рушится в ее душе, а дышать становится так трудно.
– Госпожа… – только и смогла выдохнуть девушка, чувствуя жаркие слезы на щеках, а Триана прикрыла глаза и сжала руки, впиваясь ногтями в кожу так, что на светлое платье стекла тонкая струйка крови. Даша опустила взгляд на письмо, все же надеясь, что это могло оказаться чьей-то злой шуткой, только вот… абсурднее судьбы никто шутить не способен. – Мне очень жаль, госпожа Триана.
– Я хранила в этой шкатулке все письма Герольда, – не открывая глаз, ровным безжизненным голосом произнесла Триана, без сил прислонившись спиной к стене. – Мать отправила его со свитой в Мар, столицу королевства Эр, что находится за многие недели пути к северу отсюда, с переговорами о заключении мира и налаживании торговых отношений. Мой муж – генерал королевской армии, человек высшего терпения и ума, поэтому мать часто отсылает его для урегулирования острых конфликтных ситуаций с другими королевствами. Как и сейчас, – надломлено выдохнула девушка. – Умереть от меча для воина это честь, не так ли?
Даша промолчала, понимая, что не сможет сейчас вымолвить ни слова, а Триана открыла глаза и просмотрела на нее потускневшими желто-зелеными глазами, казалось, навсегда потерявшими свой неповторимый, притягательный свет, в которых, однако, слез не было, только одна пустота, застывшая и безжизненная.
– Мне только исполнилось шестнадцать, когда я впервые встретила Герольда, тогда еще простого военнослужащего и сына одного из главных министров короля. Суровый и молчаливый он сразу не понравился мне, и я рьяно воспротивилась нашему браку, что решили заключить родители, по обыкновению даже не задумавшись о мнении своих детей. Слушать меня никто не стал, и в один день я просто сбежала из дома, но в лесу провалилась в подземную реку, что иногда встречаются в подобных нашему королевству местах, и ее бурное течение поглотило меня, – Триана горестно улыбнулась воспоминаниям. – Меня спас Герольд. Он заметил, как я тайком пробираюсь к выходу из замка, и последовал за мной, вероятно, догадываясь, что без проблем я не оберусь.
Отбросив крышку шкатулки назад, принцесса провела пальцами по конвертам.
– Нас это так и не сблизило, еще долго я была зла и на родителей, и на законы нашей страны, и на Герольда, однако вскоре за его отстраненностью я стала замечать другие черты: решительность, собранность, ответственность, рассудительность, благородство. Он был тем человеком, что всегда подходит к поставленным задачам со всеми силами и душой. Надежным и сильным. Но я долго не могла принять его в свой мир, свое сердце и поверить, что между нами может быть более теплое и глубокое чувство, нежели расчетливый и холодный долг. Взаимная любовь всегда казалась мне невозможной, ведь не смешно ли это, верить, что можно встретить одного единственного человека среди сотен тысяч людей, увидеть его, узнать, полюбить? И в ответ ощутить его любовь и полное принятие тебя.
Триана освободила волосы из-под заколки и продолжила.
– Но это возможно и оттого особенно дорого, – повернувшись к окну, она коснулась ладонью влажного стекла. – Встретить того, кому ты станешь важен, кто раскроет тебе свою душу и полюбит тебя – это и есть самый ценный дар богов, который получить могут многие, но осознать его важность лишь единицы. С нашей первой встречи прошло почти четырнадцать лет. Время это не показалось мне необычайно легким или стремительно проходящим, как часто поют барды о влюбленных людях, но оно стало для меня ярким и счастливым. У нас с Герольдом не осталось наследников: первый наш сын погиб на охоте, а второго убили заговорщики. Наша старая врачевательница, умершая несколько лет назад, раньше часто говорила мне, что высшая цель жизни передать ее дальше, то есть завести потомков, но теперь Герольд исчез из этого мира, не оставив новой части себя.
Даша судорожно прижала руку ко рту, пытаясь не дать вырваться сдерживаемым рыданиям. Чувство, когда мир рушится, без возможности однажды вновь стать прежним, живым и полным любви, жгучей болью прошло через нее. Слова, что когда-то сказала принцесса о своем муже, особенно явственно вновь прозвучали в сознании девушки, и от собственного бессилия хотелось самой исчезнуть и спрятаться, только бы не ощущать горячего стыда, что не может облегчить исступленную и едкую боль души принцессы.
– А теперь, – твердо произнесла Триана, – оставь меня.
Даша спрыгнула с подоконника и, не разбирая дороги, бросилась прочь, глотая рвущиеся из груди хрипы. Дверь за ней закрылась, с треском ударившись о стену, а девушка поспешила наверх, путаясь в длинном подоле платья, уже испачканном и порванном. Она миновала покои принцессы и побежала, желая скрыться в своей комнате. Выбрав более длинный путь через террасу, чтобы не столкнуться с веселящимися гостями, чьи улыбки ей сейчас будет невыносимо видеть, Даша взбежала на свой этаж, но в коридоре споткнулась и упала, больно ударившись руками и содрав кожу с ладоней о шершавый каменный пол.
– Даша! – раздался над ней взволнованный голос. – Ты не ушиблась?
Сильные руки обхватили ее за плечи, помогая подняться, но силы оставили Дашу и она вновь осела на пол. Вереск опустился рядом с ней на колени, встревоженно пытаясь заглянуть девушке в глаза. Обхватив себя руками в бессмысленной попытке защититься от режущей душу боли, она склонила голову и заплакала, не в силах больше сдерживать переполняющую ее тоску. Вереск испуганно дернулся, но, помедлив мгновение, наклонился и обнял девушку, прижимая к себе. Даша пыталась сказать ему о случившемся, но фразы обрывались и путались, сливаясь с надрывными рыданиями, идущими, казалось, из самой ее души.
Даша почти не чувствовала, как юноша поднял ее на руки и спустился на нижние этажи, где была кухня; сознание заволокло болью и нежеланием верить в реальность произошедшего, ведь что для других станет лишь очередной новостью и занятной историей, о которой можно сплетничать, наигранно охая или даже иронично посмеиваясь, то для принцессы Трианы смерть мужа – собственная смерть.
Ощутив под собой жесткую поверхность, Даша открыла глаза, тут же зажмурившись от света нескольких свечей, показавшегося ей сейчас болезненно ярким. Заметив это, Вереск спешно потушил их все, кроме одной, которую поставил на пол в другой конец крошечной коморки, где они сейчас находились.