– Нет! – воскликнула Даша. – Мы должны похоронить его. И очистить дом от крови. Дзин дал нам приют, позволил оставаться у него все это время и, в конце концов, лишился из-за своего решения жизни. Мы не можем просто так бросить его здесь и уйти! Я не хочу, чтобы его жена видела все это, когда вернется в дом, ставший могилой ее возлюбленному. И не уйду отсюда, пока не позабочусь о теле Дзина. Если, – Даша проглотила рыдания, – если не смогла ему помочь выжить.
Лорэнтиу внимательно посмотрел на нее.
– Вереск, – обратился он к юноше, – тела нужно оттащить от дома. Я помогу тебе их перенести к ущелью. Сбросишь их туда и закидаешь по возможности камнями. После возвращайся и собери вещи. Лошадей я подготовлю, так что вам останется только приторочить поклажу к седлам. Так же захвати с собой необходимые припасы и лекарства, которые найдешь в кладовых Дзина. Они могут нам понадобиться в дороге. С этим ты справишься. Даша, – он повернулся к ней и произнес уже более мягко. – Сделай для Дзина все, что считаешь необходимым. Постарайтесь не растягивать время и через пару часов быть готовыми.
– А ты куда собрался? – наконец посмотрел в его сторону Вереск.
– Наведаюсь к нашим, – иронично протянул юноша, – друзьям.
Даша отказалась от любой помощи и, когда Вереск с Лорэнтиу, забрав оба тела убитых чужаков, скрылись в чаще леса, с трудом перетащила отяжелевшее тело лекаря на улицу. Вернувшись в дом, она взяла одну из ламп, спустилась обратно и примостила ту на земле неподалеку от тела юноши. В невысокой пристройке, где хранились дрова и разные инструменты, Даша нашла короткую лопату, покрытую засохшей грязью. Еще вчера Дзин откапывал ей крепкие корни незнакомого девушке ветвистого кустарника, попутно объясняя Вереску обо всех свойствах данного растения. После он забросил лопату в сарайку, сказав, что вымоет ее чуть позже.
Позже.
Завтра.
Никогда.
Из-за прошедшего дождя земля была тяжелой и цепко облепляла железный лоток. Зазубренные края лопаты вонзались в грубые комья земли, разбивая их. Даша старалась не думать о постигшем супругу Дзина горе и том отчаяние, что испытает девушка, вернувшись в родной дом. А она даже не может ничего ей объяснить, предупредить о случившемся, и смерть мужа станет для незнакомой ей девушки по имени Дара непредвиденным и самым жутким кошмаром ее жизни. Смахнув вновь выступившие на глаза слезы, она закусила губу, стараясь сдержать давящие грудь рыдания. Хотелось вновь закрыться в себе, но обостренные чувства, словно вырвавшись от переживаемой боли, душили, пронзая ее душу.
Когда яма была готова, Даша села подле застывшего тела юноши. Она не стала возвращать на него маску, чтобы хотя бы сейчас он, наконец, стал свободен от исказившего мягкие черты лица своего прошлого. С тоской Даша поняла, что так и не узнала значение странного символа нанесенного на плотную ткань белой маски. Отведя взгляд от бледного лица юноши, она стянула тело в яму, отныне ставшую ему домом. Руки дрожали от горечи в душе и усталости, но Даша вновь взяла лопату; с каждым брошенным на тело Дзина комом земли ей казалось, раскаленные острия вонзаются в сердце и ее жизнь тоже медленно уходит в вырытую ее руками могилу.
Закончив, Даша ровной стороной лотка прихлопала выросший перед ней холмик и, отбросив лопату, крест-накрест водрузила на его вершину сломанный посох юноши, после завязав на одной из деревяшек испачканную кровью с ее рук маску. Отступив на несколько шагов, Даша судорожно выдохнула и упала на еще влажную землю, чувствуя, как вязкая темнота с каждым выдохом поглощает ее сознание. Она даже не огорчилась: ей хотелось соскользнуть в эту звенящую пустоту, только бы заглушить боль в душе. Но безмолвие не позволило ей забыться и уйти от жестокой действительности надолго, и когда девушка очнулась, Вереска с Лорэнтиу еще так и не было.
Едва справившись с подступающей тошнотой, Даша, шатаясь, поднялась и вернулась в дом; смыв с рук засохшую грязь и кровь, она достала тряпки и принялась оттирать следы ворвавшихся в их дом мужчин и кровь лекаря, казалось намертво въевшуюся в потесанные доски пола. Со злостью отшвырнув тряпку, она схватилась за голову, надрывно всхлипнув, но, так и не позволив рыданиям прорваться наружу, вновь вернулась к безрезультатным попыткам отмыть с пола темные пятна. Когда, так и не закончив с кухней, девушка остервенело терла пол в комнате, вернулся запыхавшийся Вереск. Умывшись в чистом тазу, он прошел к ней в комнату.
Молча поглядев на ее старания, юноша взял другую тряпку и опустился рядом с Дашей на пол, помогая девушке стереть расплывшееся пятно крови человека, которого ей пришлось убить. Бинх уже изрядно успокоившийся после ночного вторжения, вновь устроился на облюбованной им полочке, однако все еще несколько нервно вычищая перья от ему одному видимой грязи. Бросив пропитавшуюся зловонной кровью тряпку, юноша повернулся к Даше:
– Лорэнтиу еще не вернулся?
– Нет. Ты знаешь, что он имел в виду, когда говорил про «навестить друзей»?
– Понятия не имею, – пожал плечами. – Может, хочет попрощаться с Малачи.
Даша отстраненно кивнула, особо и не желая задумываться над смыслом последних слов посла. Поняв, что темные пятна все равно останутся на полу, она собрала тряпки и бросила те в огонь печи. Помыв руки вслед за ней, Вереск сказал, что пойдет собирать вещи и перенесет те к лошадям. Проводив его взглядом, Даша вернулась в отведенную ей лекарем комнату и коснулась ладонью шероховатой стены, словно могла так вымолить прощение у давшего им кров дома за смерти, чьими свидетелями стали эти стены. Побросав вещи в мешок, Даша переоделась в перешитое платье супруги Дзина, а сорочку и свое платье так же бросила в огонь; когда пламя уничтожило ткань, девушка погасила огонь.
Вытащив мешок и сумку к двери, она еще раз окинула взглядом полюбившийся ей дом, мысленно навсегда с ним прощаясь. Теперь она вряд ли остановится в чьем-то доме, боясь навлечь на его хозяина горе. Почему-то она твердо была убеждена, что эти люди набрели на дом лекаря не случайно, а искали их с Лорэнтиу. И если бы они не остановились у Дзина, то он, вероятно, прожил бы еще долгую и счастливую жизнь вместе с супругой, которую так любил. Одного только вот Даша так и не могла понять: каким образом этим мужчинам удалось найти их здесь?
Дверь распахнулась, и в дом вошел Вереск; заметив Дашу, он достал что-то из кармана и протянул ей. Нахмурившись, девушка удивлено посмотрела на чистый от каких-либо рисунков и записей конверт и деревянную баночку, легко уместившуюся на ее ладони; перевернув ту, она приблизила ее, одними губами прошептав вырезанное сбоку одно единственное слово: «лекарство». Густая светло-желтая мазь внутри, имела приятный, воздушный запах полевых цветов и меда. Развернуть конверт девушка не успела, отвлекшись на вернувшегося Лорэнтиу, выглядевшего куда мрачнее обычного. К удивлению девушки он уже был переодет в монашескую рясу, а правый темно-синий глаз полностью скрывала косая челка. Окинув Вереска придирчивым взглядом, Лорэнтиу потребовал, чтобы тот надел шапку, и юноша безропотно подчинился; после узнав, что они собрали все необходимые вещи, Тин удовлетворенно кивнул, а Даша, убрав конверт, обратилась к послу:
– Где ты был, Лорэнтиу?
– Прощался с Малачи и Хетти, – устало сжав пальцами переносицу, ответил тот. – Знаешь, это забавно, я помню, когда они жили в Плае, то многому научили меня, не гнушающегося никакими новыми знаниями, от кузнечного мастерства до поварского искусства. А теперь настало мое время преподать им урок, который, я надеюсь, они не забудут ни в одной своей следующей жизни.
– Урок? – непонимающе переспросила Даша.
– Предательство – страшный грех, – коротко ответил Лорэнтиу, выходя во двор.
Дорога наверх, по которой могли пройти лошади, была лишь одна и, взяв тех под уздцы, Лорэнтиу спешным шагом двинулся по широкой тропе. Возле границы высоких деревьев, Даша обернулась, глядя на возвышающийся возле старой и гордой сосны холм, хорошо видимый в предрассветных сумерках. Утренний молочный туман лениво наползал на холм, за считанные мгновение полностью тот поглотив. Оставшийся путь девушка толком и не смотрела вокруг, поглощенная мыслями об убранном в потайной кармашек рукава конверте.